Как славно по деревне тихой ранью
С подругой возвращаться с вечеринки.
Но плохо, если встретит тебя бранью
Маманя той, с кого сдувал пылинки.

Я ночью обращался с девой нежно.
Откуда же ко мне такая злоба?
И, явно, моё чувство безнадежно.
Тут даже не поможет Павел Глоба.

И проводив любовь не до калитки,
Спешу я огородами обратно.
Ведь были у меня уже ошибки...
И били… встретив с девушкой приватно.

Наступит день, которого не ждут.
Исчезнет сумрак ночи на рассвете.
Где короля затмил презренный шут.
Расклад вещей нарушив на планете.

Былой уже уверенности нет,
Что правила приличия от Бога.
И в темноте, едва погаснет свет,
Влечёт к шуту влюблённому дорога.

Захочется отринуть всё и вся.
И устремиться, позабыв о власти,
Чтобы услышать: "Ты одна… моя!"
И задыхаться вновь от дикой страсти.

Исчезну я на месяц или год.
Как рыцарь Ланселот из Камелота.
Причина? На лицо уже не тот.
Не нравится мне собственное фото.

И снимок на страницу подобрать
Для Сайта с каждым годом всё труднее.
Себя фотографировал раз пять...
Но фото не выходит красивее.

Уеду я из города в село,
Чтобы набраться воздуха от леса.
Пить на заре парное молоко.
И есть стряпню из свежего замеса.

Вернусь я загорелый, молодой.
И выставлю на Сайте своё фото.
Друзья поставят «класс» за снимок мой.
Хоть я почти ровесник Дон Кихота.

Приехала дева с колхоза -
Накрашены сажей глаза.
Прилипла ко мне, как заноза.
Как к листьям капустным коза.

Не помню, где смог полюбиться,
Но было, чего грех таить.
Теперь заставляет жениться.
Ещё алименты платить.

Сейчас не ногой я из дома.
Ведь много на свете таких.
Кому так по нраву солома,
А после: "Попался... жених!"

Сложно осчастливить всех на свете.
Сложно в этом мире всем помочь.
И услышать многое в ответе
Можно от того, кто гонит прочь.

Только всё равно стараться надо.
Пусть ошибки делая подчас.
Помогая тем, кто с вами рядом.
Кто в душе надеется на вас.

Автобус полный до предела.
И я внутри среди людей.
Стою, согнувшись неумело,
Как театральный лицедей.

Мне в нос упёрся чей-то локоть.
А в зад коленом бьёт мадам:
"Ты на руке сломал мне ноготь...
Да я тебя под суд отдам".

Рванулся я...В руках у дамы
Лишь воротник остался мой...
Я не забуду этой драмы.
Сейчас пешком хожу домой.

Лишь звёзды в небе замигают,
Я к дому милой вновь иду.
И, пусть, старушки обсуждают,
Мол, эти встречи на беду.

Пусть говорят, что мы не пара.
Но дома мне невмоготу.
Когда вдали звучит гитара.
И слышно песни за версту.

Хочу быть рядом среди ночи,
Касаясь волоса, как медь…
И до рассвета в твои очи
Глазами жадными смотреть.

Одуванчик расцвел под окошком.
Когда солнышко утром взошло.
Но цветок не понравился кошкам.
Или съесть мне решили назло?

Разогнал я едва божьих тварей,
Как явился нетрезвый сосед.
К одуванчику тянется старый.
И его я прогнал… кошкам вслед.

Но красивая, видно, игрушка
И от внучки я цвет не сберёг.
Поиграла немножко девчушка.
Мне оставив один стебелек.

Рассвет, заполоняя мир собой,
Укроет землю ранними цветами
И след, что дева голыми ногами
Оставила, спеша к себе домой.

За девушкой шёл парень по росе,
Траву намокшей обувью сминая.
Себя за нерешительность ругая,
Смотрел он вслед распущенной косе.

Сказать хотелось многое – не смог.
Он рядом забывал про всё на свете.
И вспомнил о словах лишь на рассвете,
Когда уже расстаться выпал срок.

Но будет вечер, он уверен в том.
Когда во всём признается правдиво
Девчонке, что смеётся так красиво
И машет на прощание платком.

Устав однажды от полёта,
Спустился Аист в дельту Нила,
Где на окраине болота
Жилище злого Крокодила.

"Ты кто такой?" - спросил у птицы
Хозяин здешний очень строго.
"Тебя я вижу в виде пиццы,
Жаль только - смотришься убого".

Ответил Аист: "Дай до завтра
Мне тут покушать рыбы вволю.
А после съешь меня на завтрак,
Коль так уж выпало на долю".

С ним согласился хищник жадный -
Чем толще пища, тем вкуснее.
И спать прилёг с мечтой отрадной,
Решив, что нет его умнее.

А утром Аист в поднебесье
Взлетел, окликнув Крокодила:
"Прости, но жить мне интересней.
Пойми - не всё решает сила".

Ярче светит солнце из моей мечты -
Там, где под оконцем расцвели цветы.
На знакомой лавке у больших ворот,
Свесив книзу лапки, дремлет рыжий кот.

Рядом с ним бабуля, нацепив очки,
На любимом стуле вяжет мне носки.
Неужели это - лишь из детства сон,
Только, я в то лето до сих пор влюблён.

Твой взор - два синих океана
Среди небесной красоты.
Одно лишь плохо – Обезьяна
По гороскопу, Лара, ты.

Моя маманя, она – Крыса.
И не выносит вас – макак.
Прошу простить меня Лариса,
Не получается наш брак.

Хоть не Дракон я, кстати, тоже.
И по восточному – Свинья,
Но для меня всего дороже
Моя маманя и семья.

А прочитав письмо, родная,
Прошу – сожги, чтобы потом
В иных мирах, где жизнь другая,
Была ты Кошкой… я - Котом!

Горят огни в бессонных маяках .
И значит - ждут нас близкие и рады.
Мы против слёз в приветливых глазах.
Улыбка нам нужней любой награды.

Пусть за кормой великий океан
Бушует и ревёт, не отпуская.
Но выбросить не в силах ураган
Из памяти, что ждёт меня родная.

И невозможно справиться с судьбой –
Хочу опять сюда, когда я дома.
А тут – мечтаю встретиться с тобой.
И по тебе одной моя истома.

Когда за днём уйдёт тревога
И успокоится душа,
Благодарить посмею Бога
Губами тихо, чуть дыша.

Нет, не при всех и не прилюдно,
А под луной… наедине
За то, что многое не трудно
Давалось в этой жизни мне.

За то, что утром на рассвете
Проснусь я снова, чтобы жить.
И видеть, как смеются дети.
С кем неразрывна моя нить.

Среди зимы пурга шальная
Блудила ночью по селу.
К домам сугробы наметая,
Сломала изгородь в пылу.

И утром долго дед лопатой
Грозил проказнице лихой.
Её назначив виноватой,
Хотя забор давно плохой.

Забыл старик уже с годами,
Что надо прясло поменять.
С одними справится делами,
А тут другие уж опять.

Дай Бог здоровья, а весною
Исправит всё умелый дед
А, что ругается с пургою –
Так шутит он… на склоне лет.

Дед Мороз пришёл под утро
И сказал хозяйке мудро:
«Я принёс подарок – лавку!
С вас - пять тысяч за доставку».

Любит оливье Снегурка.
Только съела его Мурка.
Любит кошка под рюмашку
Съесть того салата чашку.

В баню мы пошли с подружкой.
Там она огрела кружкой
Не меня... а по мужскому.
Я и впал от боли в кому.

Со Снегуркой я проснулся.
Как от чёрта отшатнулся.
То ж не девка, а артист
Из театра "Оптимист".

Очень славно погуляли
В юбилей у тёти Гали.
Вам признаюсь лишь мужчины -
Шёл домой в трусах Галины.

Из памяти стёрлись знакомые лица.
Одна в коммуналке, где комната - клеть.
В руках не журавль, а простая синица.
И некому сердце теплом обогреть.

Обычная женщина, не молодая,
Готовит на кухне нехитрый обед.
За грешные мысли себя осеняя.
Хотя и греха в тех раздумиях нет.

Укрыта косынкой коварная проседь.
Всё, кажется, серым и тусклым вокруг.
В усталых глазах - невесёлая осень.
И лишь одиночество – преданный друг.

Павлин в костюме разноцветном
Известен имиджем в столице.
И женихом, весьма, не бедным
Он каждой видится девице.

И вот молоденькая дева,
Точнее - Курица простушка,
Не побоясь Павлина гнева,
Уже о чувстве шепчет в ушко.

Но, посмотрев холодным взглядом,
Сказал Павлин: «Ну, ты и птица!
Узнала б прежде, что мне надо…
По крайней мере – не девица.

Другие вкусы тут и нравы.
Была бы ты мужского пола.
Тогда бы и добилась славы.
А у меня иная школа»…

Вот так, не солоно хлебнувши,
Вернулась Курица обратно
В своё деревню, где не лучше,
Но всё так просто и понятно.

Ночь. Крещенье. На реке
Жёны вместе с мужиками
В прорубь лезут налегке,
Осенив себя перстами.

Иностранный журналист
Снимки делает ретиво.
Только мыслями не чист,
Исказит потом всё лживо.

Как всегда про дикий нрав
Понапишет он в журнале.
Правду ложью измарав,
Чтобы денег больше дали.

Не понять ему страну,
Где в морозное Крещенье
Люди, как и в старину,
Совершают омовенье.

В своей постели снова полусонный
Лежу и вспоминаю анекдот.
В котором журналист самовлюблённый
Про вред куренья просвещал народ.

Учил он и курившего мужчину:
«Потратив на табак за много лет -
Могли на это вы купить машину.
К примеру, как вон тот кабриолет!»

«Так это ж мой!» - сказал мужчина бойко
И сел за руль, вдохнув в себя ментол…
А журналист, раздумывая горько,
По лужам до автобуса пошёл.