До той поры не равнодушен –
Бывает в жизни человек.
Пока в душе пыл не потушен
И не окончен жизни бег.

Пока на сердце есть тревога
За семьи близких и родных.
Пока способность есть - у Бога
Просить здоровья для больных.

Пока он радоваться может.
И ждёт, когда придёт рассвет.
Пока желание тревожит.
И крикнуть хочется «Привет!»

На траве, между нежных осинок,
Я раскинул сиреневый плед.
Но команду из розовых свинок
Отпустил в это время сосед.

Набежали, испортили отдых.
В миг исчезла невеста моя.
Был рассчитан удар точно в поддых.
С той поры одинок снова я.

Не забыть никогда мне картины -
На сиреневом розовый цвет.
Визг, по полю, несущейся Нины.
И от «хрюшек» такой-же в ответ.

Моей тетради чистые листы
Мне снова намекают на дорогу.
Где рифмы, как железные мосты.
А рельсов параллель созвучна слогу.

И чем длиннее путь, тем ярче стих.
И небо голубее. И рассветы
Над лесом заколдованным, как штрих.
Которым любят баловать поэты.

Стальных дорог заманчивая даль.
Где жизнь поделена на расстоянья.
Перронов провожающих печаль.
И радость долгожданного свиданья.

Судьба, играющая в прятки,
Хранит грядущего секрет.
От нас желая на загадки
Услышать правильный ответ.

И оттого мы от рожденья.
На нашем жизненном пути,
Набравшись силы и терпенья,
Стремимся опыт обрести.

И пусть порой судьба жестока,
Но нужно всё преодолеть.
Чтобы в конце земного срока
Нам не пришлось за жизнь краснеть.

Звёзды с месяцем спрятались где-то.
И дороги не видно конца.
Лишь в полоске оконного света
Две ступеньки родного крыльца.

Значит ждёт меня всё - же подруга
В эту тёмную летнюю ночь.
Когда свежестью тянет от луга,
Прогоняя сомнения прочь.

Постучу потихоньку в окошко.
Между штор промелькнёт силуэт.
На ходу помахав мне ладошкой.
И в дверях вновь услышу: «Привет!»

Там, где море, на просторе,
Среди белых облаков,
Чайки кружатся на воле,
Словно, души моряков.

Не страшна им непогода
И разнузданный прибой.
Манит гордых птиц свобода
Над прибрежною водой.

Но теряется беспечность,
Как увидят корабли.
И спешат к судам навстречу
Чайки – вестники земли.

Привык смеяться над собой,
Когда ошибки вспоминаю.
Что совершались уже мной,
А я их снова повторяю.

Но почему влечёт туда
И так надеюсь я на чудо.
Ведь полуночная звезда
Мне предвещает, тоже, худо.

Как научиться просто жить,
А не в плену своих желаний.
И ту мечту не погубить,
Что ждёт, наверное, признаний.

Мой сон нарушен был с утра,
Когда в субботу перфоратор
Вдруг заработал у Петра.
Ремонт затеял, провокатор.

Ведь знает он, что выходной.
Поспать охота до обеда.
И я, схватив ключ разводной,
Забарабанил в дверь соседа.

Задвижка щёлкнула… Она
Возникла в мини на пороге.
То – Пети юная жена!
Ну, как богиня в белой тоге!!!

«А мужа дома ещё нет» -
С улыбкой мне проворковала –
«А вы, наверное, сосед?
И я вам дрелью помешала?»

«Нет, нет!» - я ей – «Мне Петя друг».
В одних трусах я, как тут злиться.
«Не плюй в колодец» - вспомнив вдруг –
«Авось ещё и пригодится».

С соседкой ругань ни к чему.
А что красотка не знакома?
Так вот оденусь и зайду…
Пока Петруши нету дома.

А знаешь, как пахнет сирень.
Тот запах ни с чем не сравнится.
И хочется рядышком в тень
На лавку присесть и забыться.

А можно, взяв книгу с собой,
Стихи здесь читать на досуге
О страсти, почти неземной.
О юном и преданном друге.

Прекрасен сиреневый сад
Весной, когда всё расцветает.
Где птицы поют. И я рад,
Что в жизни такое бывает.

Укрыться ты захочешь в тень,
Когда увидишь с ним другую.
Но даже пусть померкнет день,
Ты то прими, как весть благую.

Зачем напрасно слёзы лить
О том, кто чувствами играет.
Кто не способен оценить.
О том, кто верности не знает.

Поверь, что он не твой поэт.
И рыцарь, чуждый, на турнире.
А твой ещё придёт рассвет,
Что будет самым лучшим в мире.

Мы не виделись, кажется, вечность,
Мой сосново - берёзовый край.
Где влечёт за собой в бесконечность
Птичий крик улетающих стай.

Пусть друзей уже прежних не встречу,
С кем я детство и юность провёл,
Но детей их и внуков примечу,
Что ещё не покинули сёл.

И пройду снова той же дорогой,
Где ходил, может, тысячу раз.
Только нет уже бабушки строгой,
Что бранила за шалости нас.

Нет скамьи, где сидела старушка.
Да и дома того тоже нет.
Лишь, как прежде, кукует кукушка,
Обещая мне несколько лет.

Не я победил в этой странной игре.
В том чувство моё виновато.
Когда Вы исчезли звездой на заре,
Что прячется тоже куда-то.

Я козыри выложил все и открыл -
Признавшись и жаждал ответа.
А Вы промолчали, хотя я молил
В душе, заклиная на это.

Теперь я не знаю, чего и желать,
Ведь проигрыш мой очевиден.
Осталось лишь отклика Вашего ждать,
Который не будет обиден.

Вопросы здесь и не нужны.
Когда понятно с полувзгляда,
Что родом он из той страны,
Где главным было слово «Надо!»

Там, не жалея сил своих,
Задачи общие решая,
Он думал чаще о других.
Себя, при этом, забывая.

Но наступили времена,
Где изменились быт и нравы.
В руках других уже страна.
И кто неправ был, стали правы.

Забыт из прошлого герой.
Иные в списках хит-парада.
И не понять, за что порой
Уже даётся и награда.

Кафе приморское «Гольфстрим».
Она в углу, я у окна.
В глаза друг другу мы глядим.
В её руке бокал вина.

И случай, кажется, простым.
Но отчего душа в огне.
От сигареты тает дым.
И с ним сомнение во мне.

Для счастья лишь нужны цветы.
Бегу за ними в магазин.
Связав с букетом роз мечты.
И радость жизни, тоже, с ним.

Купил и мчусь обратно в зал.
Но нет её… лишь на столе -
Из под вина пустой бокал.
И след помады на стекле.

Как туча чёрная прошла,
В душе оставив горький след.
Быть может то судьба была?
Я до сих пор ищу ответ.

В сыром тумане раннего рассвета
Увижу вдруг пасущихся коней,
Которым, как и мне, по нраву лето.
Хоть длится и оно так мало дней.

Дремавший жеребёнок встрепенётся,
Увидев, как я с удочкой иду.
И к матери испуганно прижмётся,
Что рядом ходит тут же, на виду.

И у лошадки старенькой сердито
На шее колокольчик зазвучит.
Напоминая гостю деловито,
Что на посту охрана и не спит.

И я, ступая тише, стороною,
Спущусь тропой с крутого бережка.
Где скрыта за туманной пеленою,
Рыбалкою манящая река.

Где же моей юности вино?
Где тот пыл, с которым веселился?
Всё с годами сгинуло, ушло.
Или, может, я так изменился?

Многое, казалось, впереди.
Только жизнь, как птица, пролетела.
И осталось больше позади.
Видно, так судьба моя хотела.

Близкие не все уже со мной.
И душа в печали от разлуки.
Словно, всё укрылось за стеной.
Где родных сердец не слышу стуки.

Муж пока в командировке,
Одноклассник мой Степан
Пригласил поесть перловки
Меня в местный ресторан.

Был приятным этот вечер,
Если б только не одно –
Здесь с моим супругом встреча
Вдруг случилась, как в кино.

Хоть, он нас и не заметил,
Я то сразу усекла,
Что другую он приветил.
И она с ним весела.

Я считала – он не рядом.
И совсем в другом краю.
А он тут же крутит задом,
Прожигая жизнь свою.

Проявить пришлось мне жалость
И уйти скорей домой.
Ну, а что тут оставалось,
Ведь Степан сидел со мной.

Суета – она не к спеху.
Всё припомню, не спущу.
А пока… так, на потеху
Я Степана совращу.

Сметая все преграды на пути,
Иду, не замечая расстояний.
Мне хочется от прошлого уйти.
От глупых и несбыточных желаний.

Укрыться я хочу от лживых фраз.
От мыслей невесёлых до рассвета.
И от того, что не было у нас –
Счастливого и сказочного лета.

Уходом душу мне не излечить,
Но выхода иного я не знаю.
Разорвана связующая нить.
И снова я один иду по краю.

Стоит село со старым бытом,
В краю речушек и берёз.
Туда, дорогою избитой,
Меня гостить мой друг привёз.

И дед его «за рюмкой чаю»
Сказал мне прямо за столом:
«Так ты поэт? Что ж, уважаю!
Хочу спросить я о другом.

Откуда рифмы-то худые
У многих нынешних писак.
Вот я прочту стихи чудные.
А ты ответишь, что и как -

«Там на неведомых дорожках
Следы невиданных зверей.
Избушка там на курьих ножках
Стоит без окон, без дверей»

И дело вовсе не в обложках.
А что написано внутри:
Зверей-дверей, дорожках-ножках!
Какая рифма! Посмотри!

А у тебя – «сараем – сами».
Где рифма? Ты уж не смеши.
Коль заниматься стал стихами –
Так ты, как следует, пиши».

Да, видно, дед – любитель прений.
Хитрец, каких и не сыскать.
Тут не поспоришь. Пушкин – Гений!
И он всех будет затмевать.
... Читать дальше »

Я засыпал супругу цветами,
Когда поздно с работы пришёл,
В полном мраке зашторенной спальни,
Где её лишь на ощупь нашёл.

Только в мысли закралось сомненье,
Что фигура не та… грудь… и зад.
И вдруг сзади жены голос: «Сеня!!!
Это ж – мама! Ну ты, блин, и гад!!!»