Листья на асфальте шелестят.
В парке нашем - осени начало.
Так же было тридцать лет назад.
Только нам чего-то не хватало.

Ты ждала избранника из снов.
Мне хотелось чуда неземного.
Всё у нас закончилось без слов,
Но свела судьба дороги снова.

Как начать, не знаю, разговор.
Не разрушить то, что раньше было.
И, хоть, много лет прошло с тех пор,
Память в нас былое сохранила.

По объявлению в газете
Нашёл в невесты я мадам.
И к самой лучшей на планете
Решился в гости ехать сам.

Письмо отправил для почину.
И даже выдумал пароль.
Чтобы не спутала мужчину,
Вручив другому «Хлеб да соль».

И вот вокзал моей отрады.
Но всё испортил мой склероз -
Пароль забыл… И от досады
Чуть не вернулся в свой колхоз.

Я женщин спрашивал без шуток.
В ответ – от их мужей скандал.
Провёл в полиции пять суток,
За то, что к дамам приставал.

Так вот, друзья, скажу вам прямо,
Чтоб не краснеть перед страной,
Пароль всегда для встречи с дамой -
Храните в книжке записной.

Пахло выпечкой зимнее утро.
Но хотелось подольше поспать.
От истопленной печки уютно.
И шепталась с отцом тихо мать.

За окном просыпалась деревня.
Галки что-то делили в снегу.
Под искрящимся снегом деревья.
И сугроб на осевшем стогу…

Для чего, разгадать не сумею,
Моё детство приснилось опять.
Может, просто, с годами старею.
И о прошлом влечёт вспоминать.

Я похвасталась соседке,
Что мой муж служил в разведке.
А она в ответ «Я знаю,
Я ж сама с ним там бываю».

К нам в деревню на неделе
Приезжала баба в теле.
Как обнимет – не вздохнуть.
И размер десятый – грудь.

Ох, обидел ты меня,
Когда к нам привёл коня.
Я тебя-то в койку спрячу,
А куда мы денем клячу?

Вышла с миленьким промашка.
Муж родной явился – Пашка.
И пришлось милёнку Ване
Спать запрятанным в диване.

Иди отсюда и меня не трогай -
Протявкала лиса сердито псу -
Займись-ка лучше мишкиной берлогой,
Что всех богаче смотрится в лесу.

В моей норе вещей и так не густо.
Хотя и срок оплаты уж истёк.
Возьми бочонок вот из под капусты.
Нет денег у меня платить налог...

Ответил пёс лисе хозяйским тоном:
"Подачки не нужны гнилые нам.
Запомни - все равны перед законом!
Медведя же того боюсь я сам".

Твои слова имели цену,
Но обесценила их ложь.
Теперь я чувствую подмену.
Меня ты больше не тревожь.

Переживу, перестрадаю.
Закрою сердце на замки.
Уж лучше так, чем в волчью стаю.
Где воют в небо от тоски.

Ты не такой, сейчас узнала.
И грош цена твоим словам.
Мне так тебя, казалось, мало.
А ты делил всё пополам.

Простить уже я не сумею.
Ты сам решил, солгав не раз.
Забудь, что я была твоею,
Когда придёт мой звёздный час.

Я Вас благодарю за миг, когда
Сказал не то, Вы не подали виду.
И на «Прости…» ответили мне «Да»,
Ни разу не напомнив про обиду.

Спасибо Вам за то, что в час ночной
Меня с надеждой в сердце ожидали.
Пусть даже проходил я стороной,
Стремясь в ещё невиданые дали.

Вы знали всё, ведь были всех мудрей.
Про то, что я останусь только с Вами.
Что выбрал только ту из всех людей,
Которой я готов писать стихами.

Не помню номер телефона.
И то, какой ты человек.
Но запах злой одеколона
Мне в память врезался навек.

Откуда брал ты эту гадость,
Чей был несносным аромат.
Ты доставлял стихами радость…
Но дух твой хуже во сто крат.

Дарила я духи в подарок,
А ты был верен лишь себе.
И погасил любви огарок…
Оставшись запахом в судьбе.

Мне в южном небе яркая луна
Дорогу, словно другу, освещала.
Когда тропинка вывела меня
На берег каменистый у причала.

И вновь увидев женский силуэт
На фоне неприветливого моря,
Хотелось разгадать её секрет,
Во взгляде уловив оттенки горя.

Откуда? Кто она? И для чего
Сюда приходит тёмными ночами?
Того узнать мне было не дано,
Тревожить я не смел её речами.

Как горько слышать скорбные слова,
Что человека нет уже на свете.
С кем вместе порыбачить на рассвете
Манили нас речные острова.

Как хочется вернуть часы назад.
И снова разговором насладиться.
С тем, кто уж никогда не возвратится.
Кому я был бы несказанно рад.

На фабрике кондитерской в охране
Трудился Ювеналий Иванов.
По вечерам захаживал к Татьяне,
Но был он не героем её снов.

По будням Иванов дарил конфеты.
По праздникам в обёртке шоколад.
А ей хотелось видеть роз букеты.
Но он не позволял излишних трат.

Бежали дни и злился Ювеналий.
Считая, что он слишком много дал.
А Тане ближе призрачные дали
И во дворце у принца пышный бал.

Но время, как судья, всё рассудило –
И получив дары свои назад,
Отвергнутый понёс домой уныло -
Конфеты и в обёртке шоколад.

Небосвод голубой - голубой
В пыльных прериях штата Невада.
На коне возвращался ковбой
В своё ранчо от личного стада.

Из России был родом мужик.
И по фильмам любил Запад дикий.
В Перестройку сменил он язык
И Отчизну на мир многоликий.

Думал – всё здесь, как в старом кино:
Револьверы, салуны, разборки.
Но исчезли индейцы давно.
И не видно вигвамов их с горки.

А ковбой… это тот же пастух.
За версту пахнет свежим навозом.
Взор мужчины с годами потух…
Смотрит в мир, как больной под наркозом.

И работы немеряно тут.
Неурядицы с жёнушкой Ханей.
А ещё тянет в город Усть-Кут…
Где остались маманя с папаней.

Что с ним нынче – не знаю того.
Может манят его снова дали?
Или вправду – лишь там хорошо,
Где мы сами ещё не бывали.

Стена из глупых недомолвок.
Из недосказанности фраз.
Стена из сплетен балаболок
Разъединить сумела нас.

Давай с тобою, как и прежде,
Поговорим наедине.
Я до сих пор живу в надежде,
Что ты не рада той стене.

Я знаю, грядущее прячет
Тот миг, где не будет войны.
Где мальчик от горя не плачет
На страшных руинах страны.

Там небо вокруг голубое.
И мины не слышится взрыв.
Там всё совершенно другое.
И спать можно, окна открыв.

Я верю, что сбудется это.
И вслед за жестокой зимой
Придёт к ним счастливое лето.
И свет засияет над тьмой.

«Когда бросаешь камень в воду,
Волна бывает и в пруду.
И о походе в непогоду
Забудь – накликаешь беду».

Учил так дедушка внучонка,
Что к ним в деревню приезжал.
Но убегал играть мальчонка.
Он был в то время очень мал.

Года прошли, не стало деда.
И внук забыл его лицо.
Лишь в память врезалась беседа
И дома сельского крыльцо.

Теперь уж сам он ребятишкам
Ту фразу деда говорил.
Познавши мудрость не по книжкам,
А приложив немало сил.

В руки взять бутылочку вина
И застыть, как сломанная ветка,
Вдруг услышав, что пришла жена.
А в гостях у нас сидит соседка.

Вроде, волноваться нет причин,
Но дрожит в ответ супруге голос.
Чую, что добавится седин
И ещё белее станет волос.

Если честно, мы тут пили чай.
А бутылка… сам того не знаю…
Просто от испуга… невзначай
Я всегда чего-нибудь хватаю.

Не очнулся, может, я от сна.
Или в том погода виновата,
Но увидел в сумраке окна
Имя, что писала ты когда-то.

Вспомнил вечер тот, где не один,
Зажигал я свечи в этом доме.
И теплом нас радовал камин…
И глаза прекрасные в истоме…

С той поры прошло так много лет.
Только память имя сохранила,
Что на мой вопрос, смеясь в ответ,
Пальцем на стекле ты выводила.

Нет мне вечером дома покоя.
В Интернете рецепты ищу.
В кресле с книжкой сидит внучка Зоя.
Тихий вечер. И я не грущу.

«Классы» ставлю на сайте за что-то.
И мужчина тут пишет в ответ.
Может, женское нравится фото…
Нет, он учит готовить обед.

В сообщениях спорим, как дети.
Ведь и я не вчера рождена.
Тридцать лет для любимого Пети
Я во всём неплохая жена…

Зоя чай попросила некстати.
Надо чайник поставить. Пойду.
Приготовила тут же оладьи.
Принесла на подносе еду.

В Интернет заглянула… О, Боже!
Собеседник исчез с сайта мой.
Внучка тут написала, похоже:
«А у бабушки есть дедка свой!»

Демократию спасая,
Слабаков зажав в кулак,
В странах лидеров меняя,
Правит «Дядюшка Барак».

Обещать умеет «дядя».
И народ, как будто, рад -
На обычаи не глядя,
Разрушает старый лад.

Только после понимает,
Что пришла и к ним беда.
Но уже война пылает,
Всё сметая без следа.

И не важно, что на троне
Воцарился – демократ.
Если люди вновь в поклоне
Перед теми, кто богат.

За закатами в красках осенних
Вновь приходят рассветы в тиши.
В своих письмах, таких неизменных,
Я прошу тебя, только – пиши.

Интересно мне всё, что с тобою
Происходит в далёком краю.
Если Армия стала судьбою.
И ты ходишь в солдатском строю.

Пролетит, не заметишь, разлука.
Улетучится облаком грусть.
Помню я до мельчайшего звука
Твою фразу: «Ты жди! Я вернусь!»