Звон колоколен, слышен, чудный,
Когда над Родиной - покой.
А если час наступит трудный -
Набат взовьётся над рекой.

Тревожен будет клич набатный,
Что над землёю полетит.
И вот в руке уж меч булатный.
И битвы ждёт надёжный щит.

Погубит сеча много судеб
Под колокольный вещий гул.
Но враг за то наказан будет,
Что на святое посягнул.

Не все изведаны дороги.
Не все изучены пути.
И пусть мы люди, а не боги,
Нам нужно многое пройти.

Пройти и беды, и победы.
И заслонить собой страну.
Как защищали её деды
И наши бабушки в войну.

Не забывая славы предков,
Должны мы детям передать
Всё то, чему самих нередко
Учили нас отец и мать.

Не виноват перед страной
Солдат, что в первую минуту
Упал, не видя даже бой.
Когда затеял недруг смуту.

Он был ещё совсем юнцом –
Тот пограничник на заставе.
И помнил парень отчий дом.
И встречи с девушкой в дубраве.

Делил с друзьями хлеб и соль,
Тайком о подвиге мечтая.
Но наступила в сердце боль,
Собою память затмевая.

Путь не прошёл он боевой.
Тот паренёк, войну не знавший.
Солдат, что наш сберёг покой.
И в списках – «Без вести пропавший».

В весеннем парке музыка играет.
И День Победы празднует народ.
Старушка новым орденом сияет,
Который ей вручили в этот год.

Не думала она, что вспомнит кто -то,
Как командир награду обещал.
От той поры осталось только фото,
Где был заснят не взорванный вокзал.

Девчонкой ведь была, но среди ночи
К своим спешила, чтобы рассказать
О том, что враг минирует край отчий.
Хоть дочку не пускала тогда мать.

Тайком ушла из дома в непогоду.
И руки в кровь сдирая о кусты,
Лесами удалось добраться к броду,
Где были Красной Армии посты.

В весеннем парке музыка играет.
Старушка на скамье, в руках – букет.
И орден на груди её сияет,
Искавший Героиню много лет.

Бывает легче – ожидать,
Чем встретив, разочароваться.
Хоть и погода – благодать.
И ночь дана, чтоб наслаждаться.

Но в вечер тот, совсем другой
Вы мне казались в Интернете.
И снимок в рамке голубой,
Мне был милей всего на свете.

Река невзрачной стала вдруг.
Тропинка уж не манит в поле.
Хотя - я вами всех подруг
Мечтал сразить на сельской воле.

Коварен, видно, Интернет.
Который вместо идеала
Готовит нам другой сюжет,
Тот образ сбросив с пьедестала.

Прибаутки, разговоры.
Разносолы на столе.
Гармониста переборы.
Свадьба нынче на селе.

Далеко слышны частушки
Раскрасневшихся девчат.
Даже бойкие старушки
В пляс пуститься норовят.

Жёны судят о нарядах.
Мужики про сев и рожь.
В уголке, усевшись рядом,
Веселится молодёжь.

Пригубив из полной стопки,
Недоволен только дед.
«Горько» скажет вдруг о водке.
«Горько» – все кричат в ответ.

И, вставая робко с места,
Закрывается фатой,
К жениху прильнув невеста,
Что блистает красотой.

Отражаются берёзы,
За окном, в полосках луж.
На глазах у мамы слёзы.
И ворчит за это муж.

Прибаутки, разговоры.
Разносолы на столе.
Гармониста переборы.
Свадьба нынче на селе.

Ну, здравствуй! Ты по мне скучала?
А я скучал… представь себе.
И всё начать, решил, сначала.
Ведь ты нужна в моей судьбе.

Пускай я понял слишком поздно,
Что мы расстались зря с тобой.
Но позабыть мне невозможно –
Ту ночь у моря… и прибой.

Казалось – радовалось лето
За двух счастливых в поздний час.
И пусть недолго длилось это.
Но изменило что-то в нас.

С курорта утром улетела
Тогда ты в город свой родной.
Так необдуманно и смело
Решив – остаться вновь одной.

Возможно, ты не ожидала,
Что я примчусь к тебе сюда.
Но мне ночных мгновений мало.
Я рядом быть хочу всегда.

Верю – Родину помнят те,
Кто оставил страну когда-то.
Ведь важнее любовь к земле,
Чем краёв заграничных злато.

Разве можно забыть луга
В предрассветном сыром тумане.
Или в ряд за рекой стога.
И цветы на лесной поляне.

Как не вспомнить об этом там,
Где к природе любовь иная.
Убеждался не раз я сам,
Что трава здесь и та – родная.

И увидеть желают все -
Край, где улица так знакома.
Чтобы стало легко душе
После фразы: «Ну вот и дома!»

«С тобою стали мы чужие» -
Сказала ты мне в эту ночь.
Но я не верю в мысли злые.
И их прогнать стараюсь прочь.

Зачем словами сердце ранить,
Лишь потому, что дождик льёт.
Ведь утро тёплое настанет.
С рассветом грусть твоя уйдёт.

Вновь небо будет голубое.
И солнце радостно сиять.
«Нет, не чужие мы с тобою» -
Я не устану повторять.

Как, всё же, годы быстротечны.
А жизнь людская – коротка.
Но в страсти мы порой беспечны,
Как в небе синем облака.

Влечёт нас зов души открытой.
Хоть тот язык неведом мне.
И, как за истиной забытой,
Спешу на встречу при луне.

Без месяца и звёзд
Весь мир, казался, чёрный.
Когда во тьму унёс
Меня характер вздорный.

Когда ушёл, как зверь,
В ночную непогоду.
Захлопнув тупо дверь,
Амбициям в угоду.

Себе сказать не смог,
Что я не прав… и сгинул,
Среди глухих дорог.
Где прошлое отринул.

Советам не внимал,
Судьи роль примеряя.
А после сам страдал,
Ошибки вспоминая.

И в грёзах уж себя
Корил за нрав свой вздорный.
Ведь я ушёл, любя,
Из белого в мир чёрный.

Сельской улочки милая ширь.
У калитки, в платке белом, мама.
На пригорке за домом пустырь
И развалины старого храма.

Не забыл я крыжовника вкус.
И девчонки глаза озорные.
Где же тот, без хозяина, куст.
Чьи мы ягоды ели хмельные.

Сельской улочки милая ширь.
Три десятка домов… и дорога,
По которой, покинув Сибирь,
Я ушёл от родного порога.

Всё меняется по весне.
Вот и я отрастил щетину.
Захотелось похожим мне
На брутального стать мужчину.

В моде нынче небритым быть
У артиста и мецената.
И за это сильней любить
Стали этих парней девчата.

Но сказала моя жена,
Оглядев меня строгим взглядом:
«Ты похож теперь на бомжа.
И со мной не ходил бы рядом».

Читаю письма между строчек
По вечерам в своей квартире.
Узнать хочу из многоточий,
Что не один я в этом мире.

И есть душа ещё родная,
Что заставляет сердце биться.
С которой рядышком шагая,
Хотел бы чувством насладиться.

Я в мыслях к ней спешу навстречу.
Пытаясь в полночь вспомнить лето,
На речке лодку, наши речи…
Ведь, до сих пор, я жду ответа.

В плену ты меня не держи.
Пусть даже и в царской палате.
Сбегу я, хоть как сторожи.
Мне проще и лучше жить в хате.

Хочу я туда, где трава
На летних лугах зеленеет.
Где в небе плывут облака
И солнце открытое греет.

Пойми, задыхаюсь я тут,
Среди небоскрёбов огромных.
Где славу и деньги лишь чтут,
Поступков не ведая скромных.

В плену ты меня не держи.
Столица! Не твой я избранник.
Не в силах любить этажи
Свободу почуявший странник.

Есть в мире край, где жизнь другая.
Где люди, встретив в первый раз,
Вам скажут «Здравствуйте», желая
Здоровья, хоть не знают вас.

Там почтальон в мороз трескучий,
Как провидение само,
Чтобы тревогою не мучить,
Заносит в дом мне сам письмо.

И отказавшись выпить чая,
Он вновь спешит, как баламут
Туда, где сердцем замирая,
Как я - конверт желанный ждут.

За берёзовым лесом закат.
Золотится пшеница до колка.
Справа изгородь… яблонек сад…
Старичок, за плечами двустволка.

Хоть патронов к оружию нет,
А следит за прохожими строго,
Глаз прищурив, воинственный дед,
На пеньке примостившись у стога.

Позабыл уже, видно, меня.
Но в ответ я услышал «Здорова!»
Ну, а он уж глядел на коня
И знакомца на нём верхового.

Только всадник промчался в село,
На скаку прокричав что-то деду…
И на сердце так стало тепло,
Что всё так же в краю - куда еду.

Любовь ушла, за ней и лето
Заторопилось следом в даль.
Но будет временным и это.
И позабудется печаль.

Нет в этой жизни постоянства.
Придёт за осенью зима,
Где среди снежного убранства,
В сугробах спрячутся дома.

Лишь всё изменится весною,
Когда природа оживёт.
И там я сердце вновь открою.
А уж оно… любовь найдёт.

Утро прячется в подушках
Из кудрявых облаков.
Солнце рыжее в веснушках
Затерялось среди снов.

Где-то бродит, не взирая,
Что пора уже вставать.
И лучами согревая,
Поднимать лесную рать.

Чтобы птицы вновь запели.
Зажурчали ручейки.
От росы встряхнулись ели
И берёзки у реки.

Нынче всё случится это.
Потерпи ещё чуток.
Ведь у каждого рассвета
Наступает в жизни срок.

Дождь за окном стучит по крыше,
Но в доме сухо и тепло.
У печки дед махоркой пышет.
Ворчит старушка на него.

На печке варится картошка.
И рядом чайник уж кипит.
Глаза прикрыв, на стуле кошка,
Хозяйкой-барыней лежит.

В простенке ходики с кукушкой.
В углу иконы тёмный лик.
Внизу портрет, где со старушкой
Сидит с медалями старик…

И пусть ворчит опять супруга.
Привык к такому уже дед.
Гораздо хуже – друг без друга.
И одному под старость лет.