Прекрасен мир в душе твоей,
Но прячешь ты глаза под маской
Из туши чёрной и теней,
Скрывая нежность под раскраской.

А, может, это – колдовство
От мага или сквернослова.
И потому ты - злом на зло
Всегда в ответ сказать готова.

Но я же знаю - всё не так.
Душа твоя совсем другая.
И чародейства сгинет мрак,
В моей любви к тебе, сгорая.

Ночь скрыла, будто под вуалью
Моё притихшее село,
Что стало просто тёмной далью.
Лишь здесь, где мы сидим, светло.

Костёр пылает перед нами.
Со мной Валерка – детства друг.
Сегодня мы в ночном с конями,
Что у загона сбились в круг.

А до зари уже немного,
Когда сам конюх сменит нас.
И дома будем от порога
Про эту ночь вести рассказ.

Не слушай, если скажут "Невозможно»,
Ведь может оказаться всё не так.
Хотя и начинать бывает сложно,
Но важен для победы первый шаг.

Поверь в себя и ты добьёшься цели.
Не надо верить тем, кто не сумел..
Наверное, они не так хотели,
И каждый был в отдельности не смел.

А если у тебя мечта большая –
То для неё жалеть не надо сил.
Чтобы о жизни после вспоминая,
Ты сам себя ни в чём не укорил.

Раньше видел тебя я… шалунья,
Но тогда на глаза не смотрел.
В омут синих очей без раздумья,
Посмотреть лишь сейчас я посмел.

Не тебя за разлуку ругаю.
Сам виновен в утраченных днях.
Потому и без слов обнимаю
У окна, видя город в огнях.

Для чего вспоминать нам былое,
Если снова судьба нас свела.
И в глазах разглядел я родное,
Что ты мне одному берегла.

Война. Ленинграда небо.
Привычен сирены вой.
В ладони - осьмушка хлеба
С опилками и травой.

В усталых глазах тревога.
И, кажется, жизнь замерла.
Но слышу в динамике снова
Я Ольги Берггольц слова.

Стихи, как огонь и пламя,
Набатом звучат в тишине.
И верится вновь упрямо,
Что нужен я здесь стране.

Уметь прощать – талант от Бога.
Им обладать – дано не всем.
А так охота, пусть немного,
Облегчить душу от проблем.

Но как забыть о том, что было,
Перечеркнуть, стереть, убрать,
Что память наша сохранила.
И не желает отдавать.

Не тяжело сказать «Прощаю»,
Но как себя переломить.
И потому к Творцу взываю,
Чтобы дал силы всех простить.

Ну почему не мне ты доверяешь,
А лишь своей тетради те мечты,
Которые ты так оберегаешь,
Прикрыв рукой заветные листы.

На улице гроза и дождь по крыше
Стучит, как барабанщик на плацу.
А я хочу понять, о чём ты пишешь?
И разгадать стараюсь по лицу.

Быть может в строчках тех – моя дорога,
Что предстоит сегодня мне домой?
Разлука может та, что ненадолго,
Которой так не хочется самой.

С тобою мне тепло… и в этот вечер
Ты и без слов настолько хороша,
Что я готов просить о новой встрече…
Ведь тянется к тебе моя душа.

А жизнь… она сама рассудит –
Кто прав из нас, кто виноват.
И на отрезке крайнем судеб
Мы вспомним этот постулат.

И пусть печально, но правдиво…
Как рюмка водки на столе.
Иначе – всё несправедливо,
Что происходит на Земле.

Иначе – зря встают рассветы
Над дальним лесом по утрам.
Хотя, к чему давать советы,
Ведь всё и так известно вам.

Не верю я, что нам природа
Преподнесла такой венец,
И человек стал выше Бога.
И на земле всего творец.

Ведь даже нива урожайной
Не станет, если нет дождя.
И меч остался б тоже тайной,
Не будь железа и огня.

Но род людской не понимает,
Что дети – мы, Природа – мать.
И в век из века посягает
На то, что нужно сберегать.

Дойдём, когда-нибудь, до края...
И дальше будет – пустота.
В своих амбициях сгорая,
Поймём, что вот она – черта.

И сразу вспомнится былое,
Где мир казался нам другим.
Тогда мечталось про иное.
Что нынче, кажется, простым.

Но что-то вдруг случилось с нами.
И многим нужен стал лакей.
Хоть раньше делали всё сами.
Надёжней, лучше и быстрей.

Петлял путь санный по ухабам
Среди заснеженных полей…
Где мужики, прижавшись к бабам,
На тройке мчались лошадей.

Гармонь была в руках умелых.
И голос женский душу рвал
Среди просторов сине-белых.
Народ, задумавшись, молчал.

Скрипели сани виновато.
Боясь, как будто, помешать
Словам, где слышалась утрата
И сердца боль, что не унять…

Но быстро кони эти мчали
И скрылись в снежной белизне.
И вслед – напевы отзвучали,
Что были, словно, обо мне.

А там, вдали, за речкой тихой –
Ржаного поля желтизна…
А слева – пчёлы над гречихой
С утра кружат и до темна.

Дневное солнце светит ярко.
Спешит купаться ребятня.
Дождавшись лета, как подарка,
Зовут резвиться и меня.

Но на ребят гляжу я важно,
Хотя ровесник детворе.
И на коне сижу отважно,
Не зря ведь встал я на заре.

Сегодня занят нужным делом -
Над стадом нанят пастухом.
Один я, словно, в мире целом,
Кто может так скакать верхом.

Судьбу перевернула и ушла…
Гадалка, что любовь пообещала.
Но адрес точный счастья не дала.
И вот стою в раздумьях у вокзала.

А может быть и правда - взять билет.
Махнуть туда, где солнечное лето.
И с той девчонкой встретить вновь рассвет,
Которая забыть не может это.

Как странно… но поверил я словам
Гадалки, что вернула те мгновенья.
И понял я, как нужен снова там,
Где моего желают возвращенья.

Сосед попался хитрый очень,
Что перебрался к нам в село.
И ведь приехал он под осень…
Ну, вообщем, мне не повезло.

Забор в три метра высотою
Установил, как будто, знал,
Что я с подругой холостою
Облюбовал там сеновал.

И вот мечты мои разбиты.
Вокруг же три версты идти.
Но чувства, нет, не позабыты.
Лишь выход надо тут найти.

И пусть судьба смеётся злая,
Но я прорвусь на тот чердак –
Так думал ночью, лаз копая…
И вдруг… нарвался… на собак.

Я этих тварей не приметил.
И получил от них урок.
Семья их там… Я ж папу встретил.
И вырвал он мне сзади клок.

Как больно, если бы вы знали.
Вот так и вся любовь прошла…
А я с тех пор хожу до Вали…
Что в двух шагах давно жила.

Я бы мог рассказать, пусть немного,
Про таинственный Дальний Восток.
Как петляет у сопок дорога.
И как листья пускает росток.

Там вода в родниках ледяная.
И берёза другая растёт.
До сих пор я ещё вспоминаю,
Как багульник красиво цветёт.

Там вдохнул запах моря солёный.
И там молодость нужной была.
Оттого я, возможно, влюблённый
В край, что память навек сберегла…

На погонах звёздочки сияли
У моей подруги боевой.
И слезинки на глазах дрожали
От разлуки будущей со мной.

Вот и лейтенантом она стала.
Завтра едет в воинскую часть.
Хоть и офицером быть мечтала,
Но любви ко мне сильнее страсть.

Я же ей шептал – «Не плачь, не надо.
Через год я тоже отучусь.
И к тебе одной, моя награда,
В дверь под вечер тихо постучусь.

Время пролетит и не заметишь.
Только ты, моя родная, жди…
Верю, что меня, как прежде, встретишь.
Будет хорошо всё впереди!»

Стихи я посвящаю лишь тебе,
Но только ты об этом не узнаешь.
И тайною останешься в судьбе,
Которую вовек не разгадаешь.

Признаний не услышишь от меня.
Разгадку не поймёшь по взгляду эту.
Другому верность искренне храня,
Любовь дарить не сможешь ты поэту.

Мне стоит только раз увидеть взор,
И вновь готов писать без промедленья.
Украв твой образ нежный, словно – вор,
Я в рифму его прячу без стесненья.

Верным другом быть ей обещался,
Но как только к ней пришла любовь,
Рядом ни на миг я не остался,
И ушёл, чтоб не встречаться вновь.

Не хотелось в паре третьим лишним,
Душу свою ревностью сжигать.
Знать, судьба не принцем слыть, а нищим.
И лишь наши встречи вспоминать.

Верным другом быть ей обещался.
Но один скучаю в стороне.
И в лугах, где я ей любовался,
Не гулять, как раньше, уже мне...

С годами стал сентиментальный.
Картины снятся о былом.
И видит снова - хутор дальний.
С трубой кирпичной отчий дом.

И у ворот родную маму,
Что говорила: «Ты сынок,
Приедешь – дай мне телеграмму»…
Но он забыл… или не смог.

А после – город, суматоха.
И всё – дела, дела, дела.
Лишь после понял – делал плохо.
Она ведь весточки ждала.

Как объяснить об этом маме.
Её ведь нет уже теперь.
И дело тут не в телеграмме…
А в том, что вспять закрыта дверь.

Светло от солнца в доме по утрам.
И пахнет свежевыпеченным хлебом.
А за рекой блестит на солнце храм,
Соприкасаясь звонницами с небом.

И, кажется, что мир и благодать.
Но бьёт копытом землю конь в ограде.
Как будто, чует вражескую рать,
Что притаилась в сумрачной засаде.

Глаза закрыв, лежит на лавке кот.
За окнами пастух бредёт за стадом.
Двадцатый век… Четырнадцатый год…
Война с «германцем» где-то уже рядом.