Продолжение детективной повести «Остров неявных смертей»
Олег Яненагорский
Глава седьмая
Утро второго дня.
Первая смерть
Смерть — это покой, легкость…
жизнь труднее.
Фраза из какого-то фильма
На рассвете раздался дикий женский крик. Я решил, что это дурной алкогольный сон моей больной головы, натянув на голову простыню, перевернулся на правый бок и снова уснул.
И снился мне сон, что вчерашняя вечеринка продолжается, но я, сидя за столиком пью не коньяк, а очень горячий чай. К столику подходит Костик и с наглостью спрашивает: «Чай пьете»? Я киваю. Костик, с еще большей наглостью уточняет: «Горячий чай»? Я снова киваю. Вижу, что на нас с недоумением смотрят все присутствующие. Уже понятно, что Костик нарывается на скандал. Он наклоняется ко мне, сует палец в чай, потом выпрямляется, с торжествующей улыбкой смотрит вокруг, а потом чрезвычайно развязно говорит: «Не чай, а теплое пойло. Но этот старый мудак большого не заслуживает»…
Я подымаюсь со стула и выплескиваю чай в лицо Костика. Он начинает орать, что ему выжгли глаза, раздаются многочисленные женские крики: «Что Вы делаете? Он же ребенок! Ты зачем мальчика ошпарил?»…
Еще успел подумать, что у этого «мальчика» уже борода выросла, и, наверное, трахается как молодой кролик, но громкий стук в дверь вырывал меня из этого поганого и мутного сна. Послышался голос Сан Саныча:
- Олег, вставай. Беда!… Николай умер - голос его был очень тревожным, и понятно было, что так не шутят. Натянув шорты и футболку, я босым вышел из номера. Сан Саныч стоял возле двери.
- Что? Где? Когда? – отрывисто спросил я.
Сан Саныч махнул рукой в сторону бассейна. Через несколько секунд я подошел к бассейну. Там стояли Ван и одна из горничных. Вид у них был растерянный. Подтягивались и наши отдыхающее, разбуженные криком и стуком.
Возле торцевой стороны бассейна стоял деревянный шезлонг, рядом с ним маленький столик. На шезлонге лежала наполовину пустая пластиковая бутылка с кока-колой. А на дне ярко освещенного бассейна лицом вниз лежало тело Николая Сидорова. На теле были только купальные плавки… И не было никаких сомнений в его смерти…
Не раздеваясь я прыгнул в бассейн и по дну подошёл к телу. «Да… никаких сомнений…». Видимых повреждений на голове и теле не было
- Ван, Сан Саныч, принимайте Николая, - скомандовал я, наклонился в воду и схватив за левую руку, потянул к бортику бассейна мертвое тело. Сан Саныч отреагировал быстро и подошел, а Ван словно застыл.
- Ван, шевелись, б…дь такая! - я так рявкнул, что женщины, толпившиеся у бассейна, вздрогнули. Но Ван очнулся и бросился помогать Сан Санычу.
Тело Николая вытащили и положили на спину возле шезлонга. Я достал со дна бассейна пустую бутылку из- под тайского рома «SangSom Superior», поставил ее на борт бассейна, подтянулся на руках и вылез из воды. Подойдя к лежащему телу, понимая всю бессмысленность своих действий, потрогал сонную артерию, потом поднял правое веко и посмотрел зрачок.
- Он мертв, - послышался голос Виктора. Оказывается, он подошел неслышно и стоял рядом со мной. Разогнувшись, я увидел, что тут же по-прежнему стоят Ван и Сан Саныч. Метрах в пяти толпились наши женщины, две горничных, повара, бармен, официанты и ещё кто-то. Аллы Петровны и Костика среди них не было.
- Сам вижу, - буркнул я угрюмо, стянул мокрую футболку и бросил ее на бутылку колы. Потом, посмотрев на Вана, жестко спросил, - холодильные или морозильные камеры на острове есть?
Вопрос я умышленно задал сурово. Понятно, что есть на острове холодильники. Но сейчас для полного счастья нам не хватало только истерик и расслабления.
- Есть, - ответил Ван, - но там продукты…
- Продукты переложить, освободить одну камеру. Тело поместить туда. Дай команду, пусть кто-нибудь принесет большой пластиковый пакет и какие-нибудь носилки. Тело Николая в этом пакете положить в холодильник. Да шевелитесь вы все – прикрикнул, - а то замерли, как беременные тараканы. После этого посмотрел в сторону собравшихся на галерее.
- Все граждане, расходитесь по своим номерам – ничего интересного больше не будет, - сказал достаточно грубо и зло, – и Алле Петровне скажите…
Ван видимо окончательно обрел способность действовать – он что-то сказал одному из официантов на вьетнамском и тот быстро убежал. Через десять минут на тело Николая вьетнамцы натянули большой черный пластиковый пакет для мусора, положили на медицинские носилки и унесли. Люди еще толпились неподалеку от бассейна и не торопились расходиться, что-то обсуждая приглушенными голосами.
Воспользовавшись суетой с трупом, я нагнулся, через футболку прихватил двумя пальцами за ребристое горлышко бутылку кока-колы и прикрывая ее мокрой футболкой понес к себе. Уже почти дойдя до своего домика, почувствовал взгляд на спине. Небрежно обернувшись на пороге балконной двери, увидел, что Сан Саныч внимательно смотрит на меня. И этот взгляд мне очень не понравился.
«А что уж тут… не удалось забрать бутылку незаметно… и ничего теперь не поделаешь, - думалось, пока открывал дверь, - и надо принять душ…».
Однако, зайдя в номер, сначала чуть-чуть «подлечил голову» парой добрых глотков коньяка из мини-бара. Потом, включив свет настенного бра, внимательно осмотрел бутылку, хмыкнул, сунул ее в нижний ящик письменного стола и пошел в ванную комнату.
Долго стоял под холодными и горячими струями воды, попеременно меняя температуру, но не принял никакого решения. Поэтому размышления продолжались и после того, как закутавшись в роскошный махровый халат с вышитой золотом эмблемой отеля, я налил еще полрюмки коньяка и сел в кресло, придвинув его к окну.
И размышлял я о печальном… Ну, какого хрена мне надо было хапать эту бутылку, да еще стараться незаметно утащить ее в свой номер? Ведь вполне можно было обойтись без этого… Конечно, еще и сейчас можно от бутылки избавиться – выбросить в мусорную корзину в номере или возле бара – никто ее искать не будет. Да, Сан Саныч видел, как я ее забирал. Ну и что? Если спросит, то скажу «на голубом глазу», что автоматические убрал мусор, находясь в «состоянии сильного эмоционального напряжения» после того, как труп Николая достали из бассейна.
Можно бутылку наполовину или чуть больше наполнить водой и выбросить в море – волны и ветер унесут ее черт знает куда… Или на пляже песочку в нее насыпать под самое горлышко, размахнуться как следует, да и бросить далеко в море… там, где из отеля никто ничего не увидит. И скоро занесет бутылочку песком или донными отложениями, и никто никогда ее не найдет.
Как там древние говорили: «Ничтожная причина может стать основой больших последствий»… Или у них звучало по-другому? «Каждая причина производит более, чем одно следствие». Голова с похмелья раскалывалась на неровные и острые части, которые кажется шевелились и задевали друг друга...
…Вспомни, - уговаривал я сам себя, - что ты хотел делать на этом острове? Неделя спокойного отдыха… купаться и пить для здоровья красное вино… может быть небольшой флирт с красивыми женщинами без вступления в сексуальные контакты… Ничего не читать – ни одной строчки, отключить телефон, не думать ни о чем … вести почти растительное существование… «Покой и воля» при полном отсутствии любых забот… Не надо лезть туда, куда тебя никто не просит… Ни во что не надо вмешиваться и пусть всё идет своим чередом…
Но тот внутренний голос, которым, наверное, иногда говорит совесть, резонно возражал: «А если еще что-то произойдет из-за твоего безделья и равнодушия? Может быть, здесь и нет злого умысла, но ситуация очень похожа на умышленные действия. Сами по себе маленькие отверстия в пластиковых бутылках не появляются – тут нужна рука человека, действующая очень аккуратно… и еще нужен шприц».
А может, всё-таки, как-то объяснить Сан Санычу случай с бутылкой? Мол, бросил футболку случайно на бутылку, а потом по ошибке забрал и футболку, и бутылку…
Ага, - правильно подумает Сан Саныч, - ну, совершенно случайно, не отдавая себе отчета, взял Олег Петрович свою футболку вместе с чужой бутылкой… И при этом очень аккуратно взял за ребристую пробку, где не могут сохраниться отпечатки пальцев…
Нет, это глупое объяснение никак не списать на мое «сильное эмоциональное напряжение»… Может быть, свалить на похмелье? Черт, как нас подводят иногда необдуманные поступки… и последствия от них бывают хуже, чем от проговорок… Да, «и на старухе выбывает прореха»! Надо поспать часик-другой, может быть и голова болеть перестанет…
|
