Я лежу в постели скомканной
И потею от бессилия,
Освещает тускло комнату
Над дверями лампа синяя.

Подо мной кровать пружинная,
На плечах рубаха грязная,
Рукава рубахи длинные,
За спиной узлом завязаны.

Видно, зря своими песнями
Я над властью похохатывал, -
Повязали меня нехристи
И в лечебницу упрятали.

Объяснили курс лечения:
Здесь, согласно назначению,
Можно петь до исступления
И плясать до помрачения.

Мол, душа моя болезная
В срочной помощи нуждается,
Что болезнь моя – известная,
Но секрет, как называется.

Что в рубахе не побалуюсь -
Узел крепок замечательно…
- Айболит, плесни из жалости
Медицинского хоть капельку!

Заходил ко мне он с шуточкой,
Тряс бородкою козлиною,
Молотком стучал игрушечным 
И иголкой тыкал длинною.

Обнаружил, что заразная
У меня проблема с «крышею»,
Что опасен для сограждан я,
И нескоро меня выпишут.

До чего же выпить хочется!
В голове ламбада всякая,
За дверями цирик топчется,
В такт шагам ключами звякая.

А на воле ждут товарищи.
Не они ль меня устроили
В это гиблое пристанище
На леченье «добровольное»?

Доброхоты и поклонники,
Все – непризнанные гении,
Девки - дуры малахольные,
Парни служат лицедеями. 

Они завистью снедаемы
И для «быдла» не подсудные,
Скреплены печатью Каина
И прикуплены Иудою.

Развивают жизнь кипучую,
Идеалы у них странные, 
Предают они по случаю,
Изменяют с регулярностью.

И продюсеры, и спонсоры,
Душу вынули из творчества,
Все равны мы перед Господом,
Но равнее быть им хочется.

Айболит, ну, где ты, бестия?
Где твой шприц с горячей серою?
А не то укроюсь в вечности
Я с обугленными нервами.

Я готов. Лежу недвижимый
Без штанов, в рубахе до пола,
Если в этот раз я выживу,
По-другому жить попробую…

Борис Нестеренко, Новосибирск