Борис Нестеренко
ШИФРОВКА
Рот закрыт, крошатся зубы
От усилья не молчать,
Чтоб не мог я словом грубым
На неправду отвечать.
Снег лежит, река застыла
И под коркой ледяной
Утонуло всё, что было
И что не было со мной.
Лес стоит в узорном тюле
И в серьгах от Адамас,
Согревал он нас в июле,
А теперь морозит нас.
Бликом просится в картину
Лёд, блестящий на реке,
Дятел стылую осину
Где-то долбит вдалеке.
Он стучит упорно очень,
Червячков-жучков любя,
И его тире и точки,
Как шифровка от тебя.
Я посланье это слышу,
А понять мне выше сил,
Будто я из дома вышел,
Но очки там позабыл.
Позабыл ключи от шифра,
Коды, тайнопись, пароль,
Позабыл я даже цифры,
Что помножил я на ноль.
А в итоге вновь потери
И вокруг одни нули,
Обогрели меня звери
И сугробы замели.
Не минует и полгода,
Как я стану вновь ничей,
Удивляется природа
Терпеливости моей.
Борис Нестеренко, Новосибирск
30 ЛЕТ БЕЗ СССР
ДЕДУШКА АНУФРИЙ
В пресветлый праздник, в день Победы
Я вспоминаю часто деда,
А был мой дедушка Ануфрий
Честней, чем Греф, мудрей, чем Кудрин.
Война его не изменила,
Не приучила сачковать,
Не мог работать он вполсилы
И не умел в полслова лгать.
Метлой поганой гнал, бывало,
Он пьянь с колхозного двора,
Не приворовывал и в малом
Из коллективного добра.
Был честен дед феноменально,
Биологически тверёз
И совершенно не случайно
До председателя дорос.
Ну, председатель – эко диво,
И сам колхоз - в полста дворов,
Но не исполнишь директивы,
Накажут так, что будь здоров!
Судьба семьи, судьба колхоза
В судьбу народа вплетены
И дед Ануфрий без вопросов
Держал в руках судьбу страны.
А эти руки по науке
Осуществляли верный курс,
И дед мечтал, что смогут внуки
Свободу пробовать на вкус.
Что притомится класс партийный
В стране подтягивать болты,
И что карать не будет сильно
Нас за крамольные мечты.
Мой дед давно не председатель,
Давно под липою лежит,
Но его горькое «предатель»
Ещё в ушах моих звенит.
Он кулаком мне машет грозно
И вспоминает мою мать -
Perpetuum mobile не создан
И изобилья не видать!
Всё также пашут работяги,
Бомжи бичуют, дети спят,
Всё было гладко на бумаге
Каких-то тридцать лет назад.
Опять удача отвернулась,
И получилось, как всегда,
Мечта, как шар воздушный, сдулась
И улетела в никуда.
Опять банкиры и бандиты
С добром народным правят бал
И у бюджетного корыта
Всё тот же топчется кагал.
Глядит мой дед неумолимо,
Как я в раскаянье стою,
И говорит: «Не надо Крыма,
Верни всю Родину мою!
Верни полночные беседы
До гроба преданных друзей,
Доброжелательных соседей
И уважительных детей.
Верни мне юности немножко
И танцы летом у огня,
Соседу занятую «трёшку»
Верни с получки за меня.
Верни мне всё! От повитухи
И до последнего «Прощай»!
Я так надеялся, что внуки
Сумеют заглянуть за край».
И замолчал мой дед Ануфрий,
Мне не добавив ничего,
Садились заспанные мухи
На фотографию его.
И паучок в углу оконном
Сплетал невидимую нить.
Жизнь шла привычно и законно,
Стараясь прошлое забыть.
И я кривить душой не буду,
Графу заполнив «Итого»,
Я тоже прошлое забуду,
Всё, кроме деда своего…
Борис Нестеренко, Новосибирск
ОЧ-Ч-ЧЕНЬ НЕВЕСЁЛАЯ СКАЗКА
Жили-были Горе Луковое да Тоска Зелёная.
Жили-поживали, синяки-шишки наживали,
И всё у них рядилось да спорилось,
Ну, совсем обыкновенная история.
Убежит квашня, бражка вытечет,
Свиньи с грядок всё пожрут да повытопчут,
Поясница засаднит, чирей выскочит,
Всё припаркой с примочкою вылечат,
Зуб заноет, лиходей, от холодного -
Лечат всё, как у людей, по-народному.
И росли у них детки в согласии:
Сынки Прохиндей с Обормотом, да дочка Оказия.
В материнских обносках недоношенных
Да в отцовских опорках перекошенных
Сынки были шустрые, день-деньской где-то лазили,
Но домой возвращались с Оказией.
И жить бы Горю с Тоскою
В довольстве и согласии,
Да соседи за них шибко обеспокоились,
Как будто их сглазили.
Дня не пройдёт, чтобы претензии свои
Да неудовольствие не высказывали,
Как жить правильно и по-людски
Им бы не указывали.
Мол, как же жить-то можно без советчиков?
Не по-Божески это и не по-человечески!
И крыша у вас дырявая, и двор в промоинах,
И корова у вас комолая да не раздоенная.
И пёс ваш ленив да добёр,
Тварь блохастая,
А детки ваши во весь опор
Бомжами шастают.
Всё, что поплоше лежит, тащат волоком,
Каждый, видно, не лыком шит – смотрит волком!
К старшим нету у них почитания,
И куда только смотрит госпожа Ювенальная?
А вы живёте себе, в ус не дуете,
Даже если и выпить нет – не горюете,
Всё вам ладно, и жизнь вам нравится,
И ни в чём вам не надо покаяться!
И пристыдили-таки наших супружников
Соседи добрые до натужности,
После ночей бессонных да раздумий
Порешили бедолаги жизнь начать другую.
Видно, правы соседи с советами,
Да и денег не просят за это,
И понятно оно, и приятно
Получить хоть чего-то бесплатно!
И почали они дом обустраивать
Да отношения с соседями настраивать,
Но познались немедленно с бедами,
Горя-лиха досыта изведали.
Полез Горе Луковое на крышу прореху заделывать,
А снизу командует супруга дебелая,
Рукою тычет, голосом покрикивает,
Ножкой притопывает: «Шевелись, строитель!
Ты чего с доской ползаешь, как пьяный?
Не туда пристроил, выше, окаянный!»
А работник рад бы выполнить, что слышит,
Будь они неладны и ремонт, и крыша.
Тянет через силу горбылину по крыше,
Весит та лесина пуда два с лишним.
Тут иссякли силы, и, взмахнув руками,
Выронил ту доску Горе с матерками.
Не удержался он на ветхой крыше,
В дырку провалился и подался ниже,
Через хлам чердачный пулею прошёл,
Сверзился удачно и угодил на стол.
А там чугун ведёрный со свеженьким борщом,
Упал, ошпарил бёдра, ошпарил что-то там ещё…
Взревел мужик затравленно и пулей в огород -
А там жена придавлена, сигнал не подаёт.
Лежит, родная, под доской, не шевелится,
И грудь её материнская не колышется.
Стал тут Горе супругу отхаживать,
Водой отливать и поглаживать.
Рядом пёс искрутился-излаялся,
Пока муж с пострадавшею маялся.
Отошла Тоска, отдышалася,
Но не помнит, как под доской оказалася.
Тут сынки подоспели с Оказией
И не могут понять безобразия:
Нету щей, пёс осип, мать подбитая,
У отца вся промежность залитая.
Сели в круг: дети, псина, родители
В покосившейся отчей обители,
И промолвил всем Горе задумчиво:
«Да в гробу я видал этих умников!
Всех советчиков звания разного
Посылать буду сразу по адресу,
И указчиков, в доме непрошенных,
Посылать буду всех по-хорошему.
Вот поправлю жену и домишко –
И своим жить продолжу умишком».
И вздохнула согласно семья,
И расцветилась краской земля.
Сказка – ложь, но не всегда,
Есть в ней правда иногда,
И её прочесть пора
Всем друзьям из-за «бугра»,
Чтобы было ясно им –
Жить мы будем, как хотим!!!
Борис Нестеренко, Новосибирск
В ГОСТЯХ У ЕЛЕЙ
Укачайте меня, ели, укачайте
На пушистых лапах раз в году,
Только снегом вы меня не засыпайте,
Я часок побуду и уйду.
Вы строги, как бабы на поминках,
Ставшие деревьями в тоске,
Я сюда пришёл в «Аляске» финской,
А уйду в сосновом пиджаке.
Я ушёл из города на волю,
Я давно хотел сюда прийти
Тайною тропинкой снеговою,
Зайцев разгоняя по пути.
Напугаю этих длинноухих
Скрипом снега в гулкой тишине,
Затрещат сороки-потаскухи,
Новости рассказывая мне.
Вот и белый холмик на подходе,
А на нём, по-девичьи легки,
Выстроились ели в хороводе,
Повязав ажурные платки.
Здравствуйте, зелёные сестрицы,
Я привет из города принёс.
Разрешит ли на минуту здесь забыться
Ваш старшой по кличке Красный нос?
Много ли для праздника нам надо?
Погодите, милые, чуток,
Я на вас наброшу три гирлянды
И зажгу фонариков пяток.
На пенёк я выложу гостинчик,
Что привёз сюда из дальних стран:
Шкалик водки, сало, апельсинчик
И складной стаканчик-ветеран.
Не томите, Бога ради, ели,
Стол накрыт и время подошло,
Пока нас не замели метели,
Вспомнить добрым словом, что прошло.
Тихие зелёные сестрицы,
Мы – родня по соку и корням,
Мягкую сибирскую землицу
Мы поделим честно пополам.
Всё пройдёт - и лес, и город шумный,
Снег растает, высохнут дожди,
Канет в Лету этот мир безумный,
Кончатся пророки и вожди.
Постою под елью вековою,
Думая о будущем своём -
Чтобы Бог присматривал за мною,
Я пойду к Нему поводырём.
Что-то не всегда меня Он слышит,
Да и видит тоже не всегда,
То в затылок мне болезнью дышит,
То с умом случается беда.
Но не стоит с хохотом и бранью
Прожитые годы провожать,
Чтобы жизнь не стала наказаньем,
Даже Богу нужно помогать.
А пока стоят в сугробах ели
И до них я тропку не забыл,
Я б налил себе без канители,
Выпил и немного закусил.
Приобнял зелёную подружку,
Ощутив мужское естество.
Повторить бы нужно, где же кружка?
А стаканчик – это баловство!
Борис Нестеренко, Новосибирск
2022
9 янв
70 лет, Новосибирск, Россия
Дорогие друзья, я решил показать вам одну главу из поэмы "На службе у дружбы" перед её публикацией в моей новой книге, опробовав её, так сказать, на таких квалифицированных читателях, как вы. Для меня это очень важно.
ГЛАВА 13
* * *
Мы все служили понемногу,
Кто год, кто два, а кто «червонец»,
Не напугали, слава Богу,
Нас ни германец, ни японец.
Солдаты армии великой,
Сыны державы многоликой,
Мы с юных лет в стране огромной
Везде и всюду были дома.
Взрастил нас дух ржаного хлеба
Да вкус парного молока,
И превращались в мужика
Мы под её бездонным небом.
А на Руси под гром веков
Мужик – основа всех основ!
* * *
Мужик… Коротенькое слово,
Однако, ёмкое весьма,
И мужика за труд суровый
Воспеть готова вся страна.
Он – и единственный кормилец,
И с трёхлинейкой пехотинец,
В окопе, вырытом по грудь,
Загородивший танку путь.
Он в землю врос неодолимо
И на пределе чувств и сил
Он в Бресте ужас наводил
И бился на смерть у Цусимы.
И революции, и войны
Прошёл мужик вполне достойно.
* * *
Нет для солдата выше званья,
Чем наше русское «мужик»,
Который после русской бани
Наполнить стопочку привык.
Когда, улёгшись на полок
И в тёмный глядя потолок,
Он тело грешное своё
Доверит другу на битьё.
С задачей справится не каждый,
Хоть невеликий здесь секрет,
Как любит париться кадет,
Пройдясь в два веника с оттяжкой
И, остудив нутро квасами,
Махнуть с парильщиком местами.
* * *
Не знаю факта я древнее
О месте бани на Руси,
Чем от апостола Андрея
Писанье, Господи, еси!
Ещё в четвёртом веке он
Пришёл учить на Днепр и Дон
И на Славянской стороне
Познал обычаи вполне.
Он хлеб снедал, пил медовуху
И в бане мучился славянской,
Но сбёг с полка апостол Папский,
Не приняв веника и духа.
А бабы мылись с мужиками
И мужиков рожали в бане!
* * *
И оттого был крепок телом
И духом стоек славянин,
Что рос парильщиком умелым
И мылся в бане до седин.
Но постоянства нет в природе,
Повсюду бесы хороводят,
Блюдём обычаи мы криво
И в баню ходим нынче с пивом.
Ну, ладно, если после баньки,
Когда обсохнешь и остынешь,
С друзьями рюмочку поднимешь,
Не заводя под веник пьянки.
И мне ли упрекать за это
Огонь прошедшего кадета?
* * *
Вот так стихами прикоснулся
Я к теме банного процесса
И будто в молодость вернулся
Я на полок в парилке тесной.
Пора бы отвернуть слегка,
Но медлит верная рука -
Уж слишком тема хороша
И вторит ей моя душа.
Прощайте, веники и шайки,
Ковши и вязаные шапки,
Хрустящих простыней охапки
И с кипятком свистящий чайник.
Сижу я чистый, как ребёнок,
Славянских мужиков потомок.
* * *
Какое это было счастье,
На ум приходит мне теперь,
Когда в гвардейской своей части
Я открывал в парилку дверь!
Да, обстановка здесь простая
И баня, в общем, никакая,
Вокруг пески и саксаул,
И в сопках дремлющий аул.
Здесь люди жили, как могли,
От конопли давились смехом,
И был я изгнан из Ташпеха
Сюда, на краешек земли.
Ну, здравствуй, Кушка, и прощай,
Сюда попал я невзначай!
* * *
Ташкент, Ташкент – цветок из камня,
Так и не вжился я в него,
Хотя уже тогда стихами
Газету завалил ТуркВО.
Служил я, пуп не надрывая,
Но был изрядным разгильдяем,
Мог в «самоход» отчалить вмиг
И заложить за воротник.
Учился твёрдо на «отлично»
И в спорте был не из последних,
Но был не чужд привычек вредных
И анекдотов неприличных.
А, в общем, дело было в том,
Что кровь кипела с молоком!
* * *
Теперь мне проще разобраться
В переживаньях роковых,
Гораздо легче мне признаться
Теперь в терзаниях своих.
Воспоминания лавиной
Текут с открытостью наивной,
Чтоб мог признаться я друзьям,
Что был во всём виновен сам.
Душою здесь не покривить,
Не приукрасить правды крохи,
Когда удары и упрёки
Сумею в опыт обратить.
Пусть эти годы далеко,
Но правда пишется легко.
* * *
Главу я эту завершаю
Там, куда память привела,
Писать в дальнейшем обещаю
Я лишь про общие дела.
Напрасно я попасть стремился
Туда, где чуть не прослезился,
И обещаю в этот раз
Не ставить чувства напоказ.
«Я к вам пишу…» - признался как-то
Нам гений в чувствах непростых,
И мне бы к пользе молодых
Писать о времени и фактах.
Я постараюсь, видит Бог!
Ещё исправлюсь, дайте срок.
Борис Нестеренко, Новосибирск
УЧЕНЬЕ – СВЕТ, А ДУРНЕЙ - ТЬМА
Кичливый лях, тевтон угрюмый,
Жеманный франк и хитрый брит,
Считая нас за недоумков,
Учить Россию норовит.
Они всегда и всюду правы -
Не со вчера так повелось,
Что православная Держава
Всегда для них, как в горле кость.
Сперва учить пытались кровью
Нас демократии азам,
Ломились в дикую Московию,
К амбарам нашим и стадам.
Но мы всегда их били в зубы,
Как в сорок первом под Москвой, -
Устав наш строг, характер грубый,
И дрын привычно под рукой!
Теперь они не прут открыто
В оглядке на Российский дрын,
Но учит с наглостью бандита
Нас жить заморский господин.
И зачисляет нас в изгои,
И душит санкциями нас,
Чтоб заплатили мы с лихвою
За Крым, за ЮКОС, за Донбасс.
А мы учились понемногу
И у друзей, и у врагов,
Для самозваных педагогов
Ответ всегда у нас готов.
И это русская загадка -
Авось, небось и как-нибудь,
А с ней любому супостату
Нас не сломать и не нагнуть.
На их коварные обманы
Нам наплевать и растереть,
А после третьего стакана
Посильно всё перетерпеть.
Но как дотерпим – не взыщите!
Мы запрягаем – не спешим,
А запряжём – с ответом ждите
Нас в Вашингтон, Брюссель и Рим.
И пусть Европу не тревожит,
Куда без них пойдёт Москва,
Учить Россию невозможно:
Ученье – свет, а дурней – тьма!
Борис Нестеренко, Новосибирск
ТУГА ДЛЯ ДРУГА
Нам сил не занимать - враги всё ближе,
Не дрогнет наша рать, нас Бог услышит.
Отважен, кто на бой за правду вышел,
За нами Русь стеной - сим победиша!
Нам в дальней стороне со словом вещим
Рубиться на коне иль биться пешим.
Такой достался век, осатаневший!
Эй, русский человек, камо грядеши?
Нас силой не согнуть, и не пытайся,
Сусанин знает путь, не потеряйся!
Прости печаль мою, Россия-мама,
Погибшие в бою, не имут срама.
Пора глаза промыть, прочистить уши,
Не стоит всяких гнид с экранов слушать.
Довольно нашу мать трясти, как грушу,
Пора пришла отдать за други душу!
Борис Нестеренко, Новосибирск
ШУТКИ КОНЧИЛИСЬ!
Фантомы и марионетки,
Своей не знаете судьбы,
За печенюшку и конфетку
На низ предательски слабы.
Вас много, но не большинство,
Из преступлений ваших ясно,
Что для народа своего
Вы больше крыс чумных опасны.
Не удивляюсь ничему –
Ни лжи, ни подлости, ни злобе:
Нацисты, судя по всему,
Своими сделались Европе.
И закулисная рука
Их подняла на щит свободы,
Привычная издалека
Героев делать из уродов.
Вы – словно сыпь на светлом лике,
Как сор в неприбранной избе,
В народе памяти великой
Вам не оставить о себе.
Вас, как обычно, предадут
В Европе и за океаном,
Но рваной гривны не дадут
На старость прыгунам с майдана.
И нету правды в вашей силе,
И верху вашему не быть,
Не уязвить вам ввек Россию
И Украину не сгубить!
Борис Нестеренко, Новосибирск
ПОКА СВЕТ ГОРИТ
Я экономлю по рублю,
На честном слове выживаю,
Но слишком Родину люблю,
Чтоб на неё прилюдно лаять.
Я не политик, не эксперт,
Но в репортажах часто вижу,
Как за Россию Президент
Стоит в Нью-Йорке и Париже.
Не зная точно ничего
Из привходящих обстоятельств,
Как обвинять могу его
Я без улик и доказательств?
А слухи, фейки, спам в сетях,
Статьи «своих» и иностранцев
Лишь для брожения в умах
И на подтирку для зас … цев.
Весь мир окрысился на нас
И машет денежной дубиной -
То шлёт «свидомых» на Донбасс,
То «Сушку» свалит беспричинно.
А дома местные «тузы»
Осатанели на откатах,
Какой при них прирост «в разы»,
Откуда льготы и доплаты?
Неразрешимый круг проблем,
Неразрушимая порука,
Но нужно справиться со всем
И отделить врага от друга,
Унять чиновную орду
И охладить людские страсти,
Быть у народа на виду
И не сойти с ума от власти.
Я не забыл ещё войну,
Что расползалась, как зараза,
А он пришёл и спас страну
В горах мятежного Кавказа.
За мир, за выживших солдат,
За уничтоженных уродов
Ему пожизненный «виват»
От благодарного народа.
Да, он справляется пока,
Своим умом по-русски хваткий,
Хотя дорога далека
До всенародного достатка.
Но слишком узок круг друзей,
И слишком недруги коварны,
Чтоб с экономикой своей
Мы стали с Западом на равных.
Надеюсь, сжалится Господь
И не оставит нас в сиротстве,
Чтобы разруху побороть
Нам в головах и в производстве.
Преград неодолимых нет,
И целей нет недостижимых,
Пока горит ночами свет
В Кремлёвских окнах негасимо.
Там, за кирпичною стеной,
Сидит бессонными ночами
Мой Президент, что избран мной,
Товарищ мой, а не начальник.
Борис Нестеренко, Новосибирск
БАЛЛАДА О ДВУХ АГЕНТАХ
Был у агента Баширова
Товарищ — агент Петров,
Из них даже в годы мирные
Каждый был в бой готов.
Вместе они крошили
Изменников всех сортов -
Травил их, как крыс, Баширов,
Стрелял, как ворон, Петров.
Шагали они по жизни
В болоньевых модных плащах,
Служили любимой Отчизне
За совесть, а не за страх.
Куда там до них бомонду,
Ну, что с малахольных взять?
Воспетым Скорцени с Бондом
И рядышком не стоять!
Провалов они не знали,
Чужих избегая глаз,
Прохожие их видали
Случайно лишь пару раз,
На дело ходили строем,
Погоны прикрыв плащом -
В одном кармане полоний
И «новичок» в другом.
А чтоб не терзала душу
Холодная эта война,
Одна замполитом частушка
Была им в поход дана:
«Пусть не носим мы мундиров -
Каждый к подвигу готов,
Не до жира нам, Баширов,
Не до сладких снов, Петров!
На туманном Альбионе
Проживём, без дураков,
Здесь рассадник для шпионов
И питомник для врагов.
Нас найдёте вы, едва ли,
А таких, как мы, не счесть.
До свиданья, хали лайкли,
Мы – не кажемся, мы – есть!»
Так и жили два агента
В чужедальней стороне,
В подходящие моменты
Правя курс в чужой стране.
Но случались и авралы,
Что мудрили они зря:
Скрипалей в работу взяли -
Но пропали Скрипаля!
Березовский, Литвиненко,
Взрывы в Чехии складов –
Не оставили агенты
Здесь отчётливых следов.
Затонула субмарина
Гордых шляхтичей, пся крев!
Ясно, что здесь был Баширов
И Петров здесь преуспел!
А друзья, почти забыты,
В праздник рюмку пригубив,
Вспоминают замполита
И не хитренький мотив:
«Пусть не носим мы мундиров -
Каждый к подвигу готов,
Не до жира нам, Баширов,
Не до сладких снов, Петров!»
Борис Нестеренко, Новосибирск
21.03.2022
НОВЫЙ КРОВ
Ну, вот и всё, война пришла внезапно,
Рябят в глазах шевроны и значки,
Закончился в Донбассе мир похабный
И потянулись к сборным пунктам мужички.
В движениях у них сквозит решимость
И взгляды, словно гвозди, бьют насквозь.
Они не полагались на взаимность,
Когда с Украйной жить решили врозь.
Они давно приучены к обману
Чубатых прыгунов-сичевиков,
Не ждали от Европы с неба манну,
И видели в России новый кров.
И час пробил! Дождались правды люди.
Не может русский не по правде жить.
И говорить Донбасс по-русски будет -
От нас его в упор не отличить.
С Донбассом разделённый мы народ,
Одной мы с ним горячей группы крови,
И русский из Сибири в бой пойдёт,
Чтоб на Днепре добыть Донбассу волю.
Устроится и в шахте, и в траншее,
Присев к прицелу и за рычаги,
И получив решительно по шее,
Рассеются коварные враги.
Идите же, безумцы в вышиванках,
Вся сила в правде, а она у нас.
Не долго ждать, вернётся спозаранку
Под руку материнскую Донбасс.
Конечно, велика цена победы,
Но нам её платить не привыкать.
Нам землю завещали наши деды
И нам её совместно сохранять!
Борис Нестеренко, Новосибирск
21.03.1022
НА ГОРНЫХ ТРОПАХ И В ЛУГАХ
В урочищах Тывы и Сихотэ-Алиня
Он собирал грибы и думал о России.
Брусники пожевав и обойдя корягу,
Подъём одолевал он скандинавским шагом.
Ему шестьдесят пять – но есть ещё здоровье,
И вот шагал опять пешком по неудобьям,
Две тыщи за спиной – не Эверест, но всё же!
Пройти маршрут такой турист не каждый сможет.
А он стремился вверх, уставший и свободный,
Российский Главковерх, избранник всенародный,
Подводник и пилот, спортсмен крутой закалки,
Стремился он вперёд, переставляя палки.
Без ЗАС и без «трубы», без кресла из ореха,
В заказник по грибы он налегке приехал,
А тут ещё в траве созревшая брусника,
Такую и в Москве не прикупить в бутиках.
Какая благодать! Шумит внизу речушка,
И можно постоять, чтобы её послушать,
И богатырский кедр, как друга, приголубить -
Завидовать премьер такой поездке будет!
Но, чу, ужо ему! Пусть посидит на царстве,
Управит кутерьму с реформой в государстве,
Казну пополнит пусть и с пенсией уладит,
И успокоит Русь, простого люда ради.
Приносит ветерок с предгорья ароматы,
Охранники в мешок прибрали автоматы,
Попрятались в тени, не видно и не слышно,
Не видит, где они, разведчик, пусть и бывший.
Один! Совсем один на целом белом свете,
Теперь он – Гражданин и он за всё в ответе,
Как служба не сложись, с младых ногтей он знает,
Разведчик – это жизнь, и бывших не бывает.
А он воды глотнул в поспешности случайной
И куртку расстегнул до белоснежной майки,
Прохладен воздух здесь, но солнце жжёт сквозь вежды,
В душе крутая смесь покоя и надежды.
Прощай, медвежий край, кедровая столица!
Хоть ляг и умирай – такая красотища!
Бескрайняя земля, бессмертная природа -
И это всё «не для», а сама жизнь народа!
И повернулся вспять с горы народный лидер,
Насыщенный на «пять» красой, что здесь увидел.
Всему есть свой предел, но нет ещё закона,
Чтоб спрятаться от дел хоть в кедрах, хоть на склонах.
С горы легко шагать, мелькают только палки,
Внизу уже видать кросоверы, мигалки,
Картина позади, как сказочная, тает,
А что там впереди – Всевышний только знает…
Борис Нестерено, Новосибирск
ПОВТОРЕНИЕ – МАТЬ УЧЕНИЯ
Чтоб память сукам обновить,
Пора картину повторить:
На том же месте, в то же время,
С грузовиками без бортов,
На них в петлях пеньковых племя
Нечеловеческих скотов.
Они людьми недолго были,
Им не по силам этот путь,
Нести от люльки до могилы
В себе божественную суть.
Отец их – дьявол, мать – измена,
У них ни сердца, ни души,
Их ждёт палящая геенна
В подземной каменной глуши.
Земля засыплет след постылый,
Их имена покроет мрак,
И не останется могилы
От своры бешеных собак.
А чтоб не жить нацистам гарно,
Их нужно вешать регулярно!
Борис Нестеренко, Новосибирск
29.03.22
НА АЗОВСТАЛИ
В подземной цитадели тишина
И темнота, и редкий звон капели,
Здесь наверху тревоги и война,
А там внизу наёмники засели.
У них внизу железо и бетон,
Стальные двери, чертежи и планы,
У нас вверху суворовский погон,
Прикрученный с изнанки у кармана.
У них внизу продукты и вода,
И штабеля патронов и снарядов,
Они давно нацелились сюда
И запасли заранее, что надо.
Там в темноте не видно гнусных лиц,
Клянущих нас с акцентом иностранным,
Как минимум 400 убийц,
Явившихся нас резать, как баранов.
Они стреляли в нас, но мы стоим,
Они валили нас, мы не упали,
За нами Новороссия и Крым,
А впереди - зачистка Азовстали.
Они, как проститутки в неглиже,
На подиуме чёрной Азовстали,
Они бесплатно поняли уже,
Что не туда, да и не к тем попали.
Шагнём мы вниз по каменной трубе
И, если враг засаду нам устроит,
Мы вытащим собрата на стропе
И, если ранят, то собой прикроем.
Да будь их там хоть целый эшелон –
Вокруг друзья, Спецназ чеченский рядом,
Но есть у подземелья свой резон,
Копать могилы им не будет надо.
Они, как черви, спрятались в земле,
Но от земли им не прибудет силы,
Во злобе жили и помрут во зле,
Они – наёмники, а мы – сыны России!
Борис Нестеренко, Новосибирск
ДА БУДЕТ ТАК!
Ах, до чего вы молодые,
Здесь не прибавить, не отнять,
Вас собрала в поход Россия,
Она же вас придёт встречать.
Вернётесь вы в края родные
Под голубые тополя,
Награды будут боевые
Отягощать вам кителя.
Родня заботою окружит
И вас отделит от друзей,
Окончен бал, сдано оружье,
Настало время для гостей.
Накроют родичи «поляну»
В саду, в квартире, у огня
И из бутылки иностранной
Нальют «За встречу!» по края.
Отец, махнув рукой тяжёлой,
Поддержит тост без матюга,
Посмотрит взглядом невесёлым
На сына, бившего врага.
«Скажи, сынок, а как там ляхи?
Всё так же строят свой дурдом?
Ты воевал у Волновахи,
А там и Польша за углом.
Ещё Литва у поворота
И англосаксы дальше чуть,
Налево танки и пехота,
Направо викинги и чудь.
Слетелось к нам почти полмира
Организованных чертей,
Неизлечимые вампиры
И извращенцы всех мастей.
Они надеялись на НАТО,
Для нас устроив беспредел,
Но что-то делать было надо –
И тут Верховный подоспел!
Вы с ним на НАТО положили
И гнали «нациков» взашей,
Мы это время верой жили
И не включали новостей».
Замолкнет батя со стаканом
В зажатом плотно кулаке,
И грянет песня за баяном
О замерзавшем мужике.
А мама сына перекрестит,
Прижав к груди его слегка,
Она мечтает о невесте
Для бесшабашного сынка.
Всё будет так, а может этак,
Я изложил событий суть -
Вернётся сын домой с победой,
Хотя нелёгким будет путь!
Борис Нестеренко, Новосибирск
НЕВЕЛИЧКА
Стоит бабуля-невеличка,
Подняв двумя руками флаг,
И, совершая подвиг личный,
Ей никакой не страшен враг.
Она стоит, как у могилы,
Готова жизнь за флаг отдать,
Внушая сказочную силу
И уважения печать.
Силёнок нет, и голос севший,
И свет в кругу врагов не мил.
Бандит, от власти обнаглевший,
На флаг ботинком наступил.
Враги в глумленье безопасном
И в шутку всё оборотив,
Суют ей в руки булку с маслом,
Тушёнку в банке, джем из слив.
Но не приемлет дар старушка
И всё кладёт опять в пакет,
Ей от врагов сухарь не нужен,
И слова доброго им нет.
Стоит бабуля на дороге
И в метр ростом от земли:
«Отдайте Знамя, бандерлоги,
Покуда внуки не пришли!»
Борис Нестеренко, Новосибирск
04. 05. 2022
РАНЕНЫЙ В ГОЛОВУ
Ну, вот, браток, и встретились с тобой!
Чуток подлечимся – и с новой силой в бой,
Ты – обгоревший, будто головёшка,
И я – в бинтах и в гипсе, как матрёшка.
В развалинах горящей Волновахи
Мы бились, как рождённые в рубахе,
И отдавали долг на Азовстали,
Оплачивая всё, чего не брали.
По гроб мы не забудем этой драки,
Хоть зарастают швы, как на собаке,
И пусть писаки подвиг наш опишут -
Гуляй, пехота, от стрелка и выше!
А нам с тобой достались процедуры,
Штык-молодец и в каске пуля-дура,
Нам не видать победного этапа,
А загорать в приёмной эскулапа.
Мы многое здесь поняли с тобой,
Когда «Азов» ломился на убой,
Хохлов мы почитали за своих,
Они же норовили дать под дых.
Нам повезло, что целы ноги – руки,
Что ставят в строй нас зубры от науки,
А если что-то лишнее отрежут -
Поставят гениальные протезы!
Минует месяц, пролетит второй,
А мы с тобой отправимся домой,
И разлетятся байки о кадете,
Рассказанные в этом кабинете.
Военный госпиталь 140 – дробь – четыре,
Ты – гавань тихая в ревущем этом мире,
Здесь в жизнь вернулся не один кадет,
Ты ставишь на ноги, когда и ног-то нет!
Ну, что, браток, довольно мять перину,
Труба зовёт, прикрою тебе спину,
Ещё не все наёмники побиты,
Тоннели взорваны и бункеры зарыты.
Борис Нестеренко, Новосибирск
16. 05. 22
ПСЫ ВОЙНЫ
Собаки рвали у подъезда
На трупе новое сукно,
А кем был этот неизвестный –
Узнать уже не суждено.
Собаки – гладкие и злые,
Хотя с чего бы им звереть?
Сюда приехала Россия
И привезла нацистам смерть.
Пошла вразнос машина смерти
От Запорожья до Карпат,
Укропы, грязные, как черти,
В завалах мёртвые лежат.
Осиротев, затосковали
Натренированные псы,
В подвалах тёмных Азовстали
Скулили жалобно в усы.
Но голод, в общем-то, не тётка
И «а ля гер, ком а ля гер»,
Нашли собаки воду в глотку
И с сухпайками БТР.
Они – не пришлые бродяги
И не с помоек контингент,
С трезубом гербовым бумаги
Для каждой сыщутся в момент.
Псы с вожаком определились,
Котов всех взяли на учёт
И у Спецназа научились
Бить только раз и есть вперёд.
Вопрос с едой решили просто,
Без всяких нравственных идей -
В любом углу белеют кости
Войной загубленных людей.
Жестокость правит здесь от века
И на войне увидел я:
Собака – друг для человека,
Но эти псы мне не друзья…
Борис Нестеренко, Новосибирск