Николай Сальников

 

На перроне играли гармони

Год сорок первый - народ на перроне,
Шумит и рыдает вокзал.
Это было давно… но Россия всё помнит,
Как народ сыновей провожал.

На перроне играли гармони,
Кто то пел, кто то даже плясал,
Не смеялись лишь матери в горе,
Их любой бы в толпе той узнал.

Вот подали к вокзалу вагоны,
Вот в слезах уцепилася мать,
Уцепилась руками за сына,
Не хотела его отдавать.

Кто то крикнул: давайте прощаться,
Новобранцам подняться в вагон!
Заиграли гармони Славянку,
Зашумел-застонал весь перрон.

…Замолчали, затихли гармони,
Опустел сиротливо перрон.
Только матери молча стояли,
Провожая последний вагон.

 

Забытая деревня

Забрёл я однажды в деревню,
В ту, в которой когда то я жил,
Где в юные светлые годы
С соседской девчонкой дружил.

В ту, где парни с невестами в клубе
Танцевали… ещё до войны.
Ребята не взяли их в жёны,
Только «нету» их в этом вины.

Дивчина любила парнишку,
Была б не плохая жена,
У них были бы дети и внуки,
Жаль, что им помешала война.

Забрёл я однажды в деревню,
Откуда на фронт уходил,
Дядька мой… ему было семнадцать,
До девятнадцати он не дожил.

 

Родники

Я простой деревенский парнишка
И от центра живу далеко.
Люблю вальсы играть на гармошке,
Пить из кринки взахлёб молоко.

Порой встану я с ранней зарёю.
Утону в родниковой красе.
Выйду в поле с отбитой косою
И травы накошу по росе.

А девчат лучше нашенских нету,
А какие у них голоса.
Приезжайте к нам нынешнем летом
Мы вам песню споём про леса.

Первый луч нас разбудит в окошко.
Мы в деревне засветло встаём,
Наберём дикой вишни лукошко,
Ведро клюквы в болоте нарвём

Красоту ведь её не измерить,
Её можно лишь только любить.
Городским в это трудно поверить,
Но всю жизнь я готов здесь прожить.

 

Ведьма и участковый

Роман в стихах

Говорят…, где-то в годе тридцатом,
Деревенский закрыли наш храм,
Был красивым тот храм и богатым,
Под стать всем российским церквам.

Храм закрыли и тут же открыли
Колхозный в нём каменный склад.
Росписи все забелили,
С иконы сорвали оклад.

И вот с той-то поры проявилась,
Эта нечисть в деревне у нас,
То вдруг, ведьма, слыхать, появилась,
То вдруг… на ночь, не дай бог, сказать.

Стало слышно – наслали вдруг порчу,
От жены муж вдруг начал гулять.
Стала сила нечистая корчить,
Так людей, что ни сесть и не встать.

Ну а раньше – на праздник, в сочельник,
В новоселье, на свадьбу – всегда,
Под божницу садился священник,
Где хранилась святая вода.

И хоть раньше, бывало, случалось,
Собака завоет с утра,
Только церковь всегда заступалась
И нечистую силу гнала.

Про то старые люди бывало…
Вспоминали в засушливый год,
И когда нашу церковь ломали
И когда был в селе недород.

Церковь ломали под осень,
Разбивая камень и гранит.
С нас за это, конечно же, спросят
И господь никого не простит.

Кстати, вот про грехи и судьбину,
Про нечистую силу и зло,
Про порчу и ведьму Арину,
Про жертву, любовь и добро.

Про участкового сельского Ваню,
Лейтенанта… в таком то году,
Повстречавшего девушку Гланю
И на счастие, и на беду.

…По улице сельской, по главной,
Добротный стоял особняк,
Весёлая роспись на ставнях,
Как обычно, у нас, в деревнях.

В том доме случались порою
Дела, что ни к ночи сказать,
Лука проживал там с Ариной женою
И сын их, Никифором звать.

Хоть хозяйка была горделива,
На гулянках могла и сплясать,
Но таилась в ней темная сила,
Арина могла колдовать

От кого ей досталась та сила,
Кто свои ей ладони подал?
Видно, старая ведьма просила,
Перед смертью принять чёрный дар.

Не мало Арина разбила
Молодых и счастливых семей,
Ведьма много скотины сгубила,
Коров, лошадей и гусей.

Она слишком много сгубила,
Отправила «в доски» сельчан.
Арина была горделива
И гордо носила свой стан.

Во дворе у Арины бывало,
Завывал чёрный пес на луну,
А в аду ей уже нагревала
Нечисть серу, а также смолу.

Но про то, пока черти молчали,
Душу бросила ведьма на кон.
И боялися ведьму сельчане,
А Арина боялась икон.

Ведь кто с силой нечистой связался,
Тому нет уж дороги назад,
А огонь бушевал, разгорался,
Поджидал ведьму яростный ад.

Кстати, в жизни порою бывает,
Это впрочем, случалось и встарь,
Что и злобная сталь налетает
На в Добре заключённую сталь.

Когда птицы на юг улетали
И с берёз падал лист золотой.
К нам в село лейтенанта прислали,
Он совсем еще был молодой.

Райотдел участковым назначил
И в селе он совсем стал уж свой,
Научился неплохо косить он
Луга заливные косой.

Но участковый не лёгкая ноша,
То дробленку в колхозе крадут,
То кобылу угонят с телегой,
Или флягу с кастрюлей сдадут.

То мужик загуляет с соседкой,
А жена его окна побьёт.
И кричат, чтоб пришел участковый
И участковый конечно идет.

Участковый тяжелая ноша,
То с загона быка уведут,
Самогона нагонят из браги
И гуляют, дерутся и пьют.

В селе хоть и редко но всё же,
Могут « бошку» оглоблей пробить,
Из погреба «стырить» сметану,
Или дверь у сельпо подломить.

Но школу милиции парень
В прошлом закончил году.
И преступников был не намерен
Прощать и идти у них на поводу.

Лейтенант был хорошим спортсменом,
Он готов быть защитой людей,
Кирпич мог ребром он ладони
Расколоть ровно на семь частей.

Попадал из «Макара» в десятку,
Благодарность по службе имел
И сам подполковник Баженов
«Операм» ставил парня в пример.

У Ивана отважный характер,
От опасности он не бежал,
Как–то раз загорелася ферма,
Так он первым тушить прибежал.

Ловко на крышу взобрался,
Дымились его сапоги,
Пистолет в кобуре накалялся
И гордилися им мужики.

Геройски в огонь он бросался,
Шаила форма на нём…
В райотделе про это узнали
Хотели представить к медали.

Участковый геройский братишка
И свою он работу любил,
В семь утра уже с папкой под мышкой
По селу лейтенант проходил.

Участкового Ванею звали
Для селян он Петровичем был,
Молодую телятницу Гланю
Молодой лейтенант полюбил.

Ну а Глаша – Аксиньина дочка,
Так случилось, росла без отца,
Была первой помощницей в доме
И пригожей красивой с лица.

И Ванюшка ей тоже стал любый
И она доверялась ему
Гладить русые пышные косы
Дозволяла ему одному.

А ещё обнимать разрешала
Иногда целовались…. и всё.
Деревенские девки до свадьбы
Не позволяют парням ничего.

Уже к свадьбе готовилась Гланя,
Заявление подано в ЗАГС.
Уже китель отгладил свой Ваня,
Но судьба изменила все враз.

Свадьба эта случится едва ли,
Никифор в селе говорил,
Ведь Никифор на юную Гланю
Глаз давненько уже положил.

Раз Никифор на танцах ударил
Лейтенанта и брызнула кровь,
И пошли они за угол клуба
Чтоб друг другу сказать пару слов.

На «облама» конечно же, можно,
Составить было протокол,
Только здесь без свидетелей нужно,
По-мужски протереть разговор.

Но Никифор здоровый парубок,
Кулаком, как кувалдою, бьет.
Если пьяный Ванюшке он вдарит,
Лейтенанта наверно убьет.

Но он лишь успел развернуться,
Лишь успел кулаки только сжать,
Лейтенант, сделал блок, размахнулся…
И… Никифор остался лежать.

Да Никифор остался лежать,
А когда он чуть–чуть оклемался,
То пустился от клуба бежать,
Задираться уже не пытался.

И тогда тут вмешалася сила,
И её не ударить, не пнуть.
Приготовила ведьма Арина
Из волосьев коня чёрный кнут.

Чтоб подбросить – отправить в могилу,
Того, кто сына ударить посмел,
Но разбилася сила о Силу
Участковый икону имел.

Ему её благословила бабка,
Когда внук Ваня получал диплом.
Левкас Устюжских древних писем,
Ещё до Никоновских времён.

Когда, затянув кнут узлами,
К дому в полночь Арина пришла,
Хранитель толкнул в грудь руками
И ведьма, сжав кнут, уползла.

А когда отлежалась Арина,
Поклялася, что быть иль не быть,
За Никифора – сына, решила
Колдовством дочь Аксиньи убить.

Один пьяница утром с похмелья
Из ружья себе дробь вогнал в лоб,
Тут нашлось у Арины заделье,
До утра караулила гроб.

И она полосу с одеяла,
Ровно в полночь повдоль сорвала,
На котором родня обмывала,
Застрелившегося молодца.

А «посля», отесав кол осины,
На нем долго шептала слова,
А потом в огороде Аксиньи
Его вбила в заплот из тола.

А на кол у земли с одеяла
Завязала она полосу,
И опять что-то долго шептала
И завыл кто-то в полночь в лесу.

Вот в ночи злобно вспыхнули очи,
Сам ей черт помогал ворожить,
Раз ты замуж за сына не хочешь,
Так умри - тебе больше не жить.

Заметалась Глафира в горячке,
Но врачи не могли ей помочь.
Добрый ангел спаси её душу -
Всё молилась Аксинья за дочь.

Пришел участковый к невестке,
Улыбнувшись, ей что-то сказал,
А потом помолчав с нею вместе,
В город брату письмо написал.

Странным был старший брат лейтенанта,
Ночью тайные книги читал.
И хотя звонарём был при церкви,
Грех имел… вообщем, он выпивал.

А ещё, Епифан мог лишь взглядом
По столу передвинуть псалтырь,
А ещё ворожить…. только рядом,
Чтобы с водкой стояла бутыль.

Иногда Епифан выпивал…
Но добра людям сделал не мало
И юная ночью вдова
За это его обнимала.

Прочел Епифан от Ивана
Пришедшее с почтой письмо
И пошел к настоятелю церкви,
Чтоб взять отпуск и ехать в село.

Правда, вот перед тем как уехать,
Из подпола он тайно достал
Запрещенную тайную книгу
И по ней что-то долго читал.

А ещё Епифан взял для Глани,
У монастырских христовых невест
Против ведьм на серебряной цепи,
Освященный серебряный крест.

И через день Епифан был у брата,
Братья вместе к Глафире пошли.
Ну а та, как свеча, догорала,
Ведь помочь не могли ей врачи.

Епифан подошел в святой угол,
Приложил ко плечам правый перст,
Ну а после, он Глаше на шею
С молитвой одел светлый крест.

И потом зачерпнув в ковш водицы,
Он расплавленный воск туда лил,
На воде, как на черной странице,
Профиль ведьмы Арины отлил.

И больная в испуге вскричала,
На подушку упала без чувств.
Погоди «сатана» - то начало.
Прошептал Епифан, глядя в ковш.

Он ещё попросил лейтенанта
Деревенский погост показать.
И ещё попросил купить водки,
Да почаще в стакан наливать.

За столом дома братья сидели,
Епифан в два стакана налил.
Глаша встанет твоя за неделю,
Епифан братану говорил.

Лишь бы мне удержать эту ношу,
И тогда улетит болезнь прочь.
Ты мой брат и тебя я не брошу,
Постараюсь невесте помочь.

Ладно, бес - раздавай карты что ли,
Посмотрю я, какой ты банкир
Епифан взял, и водки и соли,
Дверь открыл и в ночь вышел один.

Он пошёл к огороду Аксиньи
Он его осмотрел ещё днём
Потянул он за кол очень сильно
И бросил где ведьмин был дом…..

Ну а яму засыпал он солью,
Полосу с одеяла забрал.
И Арина закашлялась кровью,
Будто пламень в груди полыхал.

Осот шуршал, луна сияла,
А с неба лил обильный звездопад.
Стрела судьбы свой курс меняла,
Она летела уже назад….

Вот Епифан наш снова выпил
И не сказавши даже тост,
Он полосу на плечи кинул,
Пошёл задами на погост.

Пошел он ночью туда, откуда
Приходят редко письма к нам,
Возврата нет живым откуда
И нет звонков и телеграмм.

Епифан отыскал крест сосновый
И поминая Духа и Отца,
Он подошёл к могиле новой
Застрелившегося молодца.

Потом к комлю креста полоску
Он с одеяла затянул,
Вдруг будто кто-то рукой за горло,
Его к могиле притянул.

Но чернокнижник, шепча заклятья,
Шепча молитвы и крестясь,
Всё ж победил чертей проклятье.
Заря на небе занялась.

Епифан вошел пригнувшись.
Домой, к Ивану протрезвев,
Совсем почти не изменившись,
Немного, правда, поседев.

И попросив бутылку водки
И осушив её до дна,
Сказал с трудом братишке Ване:
Она останется жива.

Да жизнь сложна, но мы не бросим
Своё родимое село,
Здесь запах трав такой хороший,
Пьянит как старое вино.

Любить леса, закат, рассветы,
С росою выйти на покос
И чтить отцовские заветы,
Любить поля и свой колхоз.

В селе рассвет такой красивый
Уйти в поля и песню спеть,
Стакан поднять и быть счастливым,
В селе прожить и умереть.

Ну а насчёт лукавой твари
Так нашей нет в том вины,
В селе и встарь всегда бывали
Русалки, ведьмы, колдуны.

Да кстати, … про Арину,
Пусть будет пухом ей земля.
Связалась вот с нечистой силой
И в страшных муках померла.

А Епифан в село на свадьбу
К братишке с Глашей приезжал,
Они её весной сыграли
И он на ней хмельной плясал.

На свадьбе сельской не грех напиться,
Не грех сплясать и песню спеть,
В селе любить, в селе родиться,
В селе прожить и ….. умереть.

 

Поучительный пример

Раз с соседом косили мы травы
Поутру когда стебли в росе
Хоть и был дед Егор уже старый
Но была ещё сила в руке

И когда отдохнуть мы с ним сели
Что бы квасу испить в тишине
Вспомнил вдруг дед Егор как в апреле
Мужиков выселяли в селе

Той весной в том далеком апреле
Когда дед был ещё пацаном
Тогда тоже как лучше хотели
Но сейчас все забыли о том

Дед сказал что мол землю обратно
Нужно снова крестьянам отдать
Что на землю хозяин быть должен
Сейчас нужно властям доказать

Приводить продолжал дед примеры
Но в России у нас как сказать…..
Ведь примером нельзя опровергнуть
И нельзя ничего доказать

 

Выпускной перед войной

Был июнь и так тихо под вечер
В день, когда начиналась война,
А из школы слышны были песни,
А из школы неслись голоса.

Вон девчонки как белые крылья,
Рядом парни в костюмах идут,
Всё как прежде – все так же смеются,
Правда, песни иные поют.

И я вспомнил ушедшие годы,
Вальсы прошлых далёких тех дней
И нахлынули юности тени
Будто ветры с весенних полей.

…Одноклассницы словно берёзы,
Нет, они были все красивей!
И еще, были, кажется, слёзы,
Расставанья всегда тяжелей.

А ещё говорили нам речи,
В жизнь давали напутствия нам,
Педагоги – они словно дети,
По семнадцать уже было нам.

Ну а ночь была, как наша юность,
Так светла, коротка и свежа.
Млечный путь освещал нам дорогу
Но… ждала впереди нас война.

Мы последний раз вместе шагали,
Школу нам не забыть никогда,
Двадцать второго июня – под утро
Мы расстались тогда… навсегда.

 

Праздник пожилых

Уж был не рад, что я сюда попал
На ежегодный праздник пожилых.
О репрессиях с расстрелами слыхал,
но лишь мельком и то от молодых.
Выпил дед и начал вспоминать...
И по коже поползли морозы,
Вздрогнули старухи за столом,
На ресницы навернулись слезы.
...Вдруг кто-то тихо на ухо шепнул:
"Посмотри - в конце старик курносый.
Это он Семёна посадил,
Это он писал в селе доносы"
И почему-то с ним никто не пил,
И он молчал весь правильный такой,
А рядом с ним сидел весь в орденах
Крепкий ветеран- старик герой!!!
На соседа косо он смотрел
И ворчал - "Фронтовиков не тронь!
За таких как ты я воевал,
а ты достал от государства бронь
А я ловил с укором чей-то взгляд -
Так старики смотрели на меня,
Как будто это я был виноват,
Что садил их Сталин в лагеря.
И тогда решил я речь сказать,
Из-за стола для уваженья встал,
И только лишь с курносым стариком
Чокаться стаканами не стал.

Николай Сальников, с.Сафакулево
(Курганская область)

Юности нашей ветра

Акации...Клены...Сирени.
Здесь гуляли порой до утра
Пели птицы нам словно свирели
С Чумляка задували ветра
Все прошло - затянуло листвою
Ветви в юность мешают пройти
Тропы наши покрылись травою
И нам их уже не найти.
Пил портвейн - рвал сирени, как прежде.
Где гуляли с тобой до утра
А с Чумляка задували, волнуя,
Юности нашей ветра.
Николай Сальников, с.Сафакулево
(Курганская область)

 

Парнишка чубатый

Год сорок третий - пылает
За селом кумачовый закат.
Годка молодёжь провожает,
Под гармонь слышны песни девчат.

Парнишка весёлый, чубатый,
Военкому про возраст соврал,
Добровольцем на фронт попросился,
Где когда то отец воевал.

…В бой последний поднялся парнишка,
За Одером ранней весной,
Не добавь он тогда себе годик,
Может быть и сейчас был живой.

Это было

Это было, когда багровели туманы
В сорок четвёртом, в разгаре войны,
Восемнадцать годков Киселёвой Татьяне
Исполнилось в самом начале весны.

Дивчина была на других не похожа,
Жарче пылал в её сердце огонь,
Любила она, и любил её тоже
Деревенский пацан,… на войну он ушёл.

Татьяна была не такой, как другие,
Знали в селе лишь такую одну,
Была всех красивей, была всех смелее,
Может быть, потому и ушла на войну.

Невеста любила под гармошку петь песни,
У сиреней с любимым стоять при луне.
Не вернулась она и жених не вернулся,
Погибли они… на войне.

 

Майский ветер

В этот день за столом собирают
Близких, родных и друзей
И в стаканы они наливают
В этот скорбный и радостный день

И погибших они поминают
Тех, кто пали в смертельном бою
Кто лежит под звездой и гранитом
Кто навечно остался в строю

Кто к невестам с войны не вернулся
Кто до светлого дня не дожил
Майский ветер дождинки сдувает
Словно слезы с солдатских могил

 

Белый локон

Последний бой – назавтра мы вернёмся
Домой – покинув часть
И если мне судьбина улыбнётся
Меня обнимет со слезами мать.

Но нужно снять…..чужой за камнем снайпер
Уже двоих он наших положил
И я пошёл ведь по стрельбе я мастер
И глаз меня не подводил.

Да только тот удачней метит
Живым домой мне видно не попасть
Последний раз мне видно солнце светит
Прощай весна, отец, сестра и мать.

Но вытер кровь я со стекла прицела
Стволом за камнем цель поймал
И вдруг я вздрогнул – локон белый?!
В глазах туман, но я узнал.

На биатлон она со мной ходила
И мне нельзя пенять судьбе
Когда она со мной дружила
Её учил я снайперской стрельбе.

Её висок и белые кудряшки
Я целовал..., но всё прошло
И прошептав – прости Наташка
К зрачку приблизил оптики стекло.

Ну, вот и всё – прощай Наташка
Шептал, а кровь текла в песок
И вот в прицеле светлые кудряшки
И….. нежно я нажал курок.

 

За Россию

Нам повезло – мы родились в России
Среди цветов и пьяной конопли
Среди берёз…..мы выросли в Сибири
Там где волнует ветер ковыли.

Да жаль судьба нам рано нагадала
Что бы заснуть от пули молодым
За что она нам это предсказала
Прощай сирень и васильковый дым.

Прощай подруга нам уж не встречаться
В садах нам больше вместе не гулять
В тиши акаций нам не целоваться
И среди трав рассветы не встречать.

…Наш эшелон ушёл весною из Сибири
Так было надо не лейте горьких слёз
Нам повезло - мы гибли за Россию
Спим вечным сном среди берёз.

 

Когда уходил я служить

Когда уходил я служить
Ей шептал – меня с армии жди
А она улыбалася мне
Буду с орденом ждать на груди.

И в смертельном бою я в горах
Об ордене тайно мечтал
Вспоминая подруги слова
В груди со свинцом умирал.

Только матери ни орденов
Ни медалей не надо домой
Лишь бы сын бы вернулся живой
Из армии ранней весной.

А весна так же маем шумит
Только в жизнь я уже не приду
Но подруга моя не грустит
И не знает про нашу войну.