Проза Валерия Васильева
КОПЬЁ
Как то, в один из праздников, после батальонного построения, я сидел на лавочке и беседовал с комбатом - майором Железновым Алексеем Михайловичем, моим хорошим товарищем. В то время я был инженером батальона, старшим лейтенантом.
Солдаты, как и всегда в праздники, веселились: играли в футбол, волейбол, перетягивали канат, других развлечений не было...
Алексей Михайлович говорит мне: "Валер, надо бы что нибудь еще придумать, чтобы занять солдат, а то футбол, волейбол - надо что-то новое организовать, современное. К примеру: купить копье, пусть метают, развивают силу... Красивый вид спорта..."
К очередному празднику купили два копья. После торжественного построения батальона, перед праздничным обедом (дополнительно к порции выдавалось по куринному яйцу), солдаты также играли в различные игры, а один взвод приступил к метанию копьев. Копья метали поочередно, по команде взводного. Одного солдатика, кого-то из прибалтов - спортивного типа, поставили для возвращения копьев на исходную позицию. Он метал их назад. В это время со стороны взвода метание прекращалось. Но один солдат метнул копье без команды руководителя, то ли взводный заговорил с кем и задержал команду на метание, то ли что-то еще... "Бескомандное" копье полетело и приземлилось в затылок солдату - "подавальщику", подбиравшему предыдущее копье. Голова пробита... кровь... "Скорая помощь"...
В госпитале сделали операцию - на место раны, на затылке поставили какую-то пластинку из особого металла... Прошло месяца полтора. Солдат почти выздоровел, дело шло к выписке. Как истинный спортсмен, он не мог жить без тренировок. Каждое утро, в качестве физзарядки, "тянул" эспандер, один конец которого привязал к оконной ручке. В один момент оконная ручка сорвалась и ударила бойца в лоб, пробив череп. Снова пластинка на рану и еще два месяца лечения... Выйдя из госпиталя, солдат уволился гораздо позднее своих сослуживцев.
После этого случая, копья из арсенала батальона изъяли и в праздники личный состав довольствовался традиционными видами спорта: футбол, волейбол, перетягивание каната...
Новшество не прижилось, да и беду принесло... Традиции есть традиции, их надо беречь и сохранять...
Вот такая юморно - трагическая история...
24.11.2015 Москва. Валерий Васильев
САДОВАЯ - 3
Адрес: "Садовая - 3" в Петербурге известен каждому военослужащему - и рядовому и офицеру. Здесь находится военная комендатура города, а при ней гауптвахта.
Ничем неприметное 3-х этажное здание в центре города. Но внутри его жизнь кипит- здесь, на гауптвахте содержатся задержанные за нарушение дисциплины или формы одежды военнослужащие - офицеры, прапорщики, рядовые. Проходя мимо этого здания, каждый военнослужащий старается пройти его по другой стороне улицы, привести себя в порядок, застегнуться на все пуговицы, подтянуть ремень, дабы не оказаться внутри этого заведения, где порядки очень крутые. Вот не знаю, как в Питере, а в Омске помню, что грозой всех солдат были патрули-стройбатовцы, которые ловили всех подряд, потому, что за каждого арестованного получали рубль вознаграждения - самоокупаемость...
На гауптвахте два отделения, одно - для солдат и сержантов и другое - для офицеров и прапорщиков. Солдаты, отбывающие наказание, как правило, маршируют на внутреннем плацу под присмотром арестованных же сержантов, отрабатывая четкий строевой шаг. Офицеры комендатуры наблюдают за учебой с балюстрады на втором этаже, указывают на недостатки. Обучаемые старательно выполняют все приказы сержантов, иначе можно и схлопотать надбавку к отсидке - сутки и поболее.
Часть камер солдатского отделения находилась в полуподвальном помещении и выходила на Садовую улицу. Иногда из решеток этих окон, находящихся в уровне асфальтового покрытия, высовывалась рука, хватала прохожего за брюки и просила: "Друг! Закурить не будет!?"
Несколько раз и мне пришлось быть дежурным по офицерскому отделению гауптвахты. В нем четыре камеры: три - большие, для прапорщиков и младших офицеров (но офицеры и прапоры всегда содержались порознь) и одна меньшего размера - для старших офицеров. Как правило, эта камера всегда пустовала. Губа была сооружена ещё при царях, поэтому в этих камерах в своё время посиживал и М. Ю. Лермонтов, где его навещал В. Г. Белинский, а также и Валерий Чкалов за пролет под Троицким мостом. Эти исторические факты свято хранятся в застенках комендатуры. При приёме дежурства, согласно Уставу, я спрашивал у арестованных об их здоровье и о причинах задержания. У прапорщиков основными причинами были - семейные неурядицы с драками, или же отдых с принятием спиртного где-либо в парке под кусточком. У младших офицеров - ресторанная драка с "пиджаком" из-за красотки, или же принятие сверхлимитной дозы, что не обеспечивало владение собой в пространстве. Но в одно из моих дежурств, в камере для старших офицеров, к моему удивлению оказался "кап-три". Как он объяснил: получил денежное содержание, купил бутылку коньяка, домой не пошёл - жена не приветствует алкоголь. Положил бутылку в портфель, стал искать на улице сотоварища - всё-таки не алкаш, одному пить не сподручно... И встретил на Стрелке Васильевского острова капитана первого ранга, которому и предложил оценить вкусовые качества благородного напитка. Тот сказал, что не против, но надо только позвонить жене, чтобы приготовила закуску. Позвонил, приехало авто и, в итоге - пять суток. Хотел, как лучше, а вот вышло...
Тяжко ему было в одиночке. Там, где прапоры, там можно хоть поговорить, обменяться мнениями, а тут только табурет, стол, на нем из литературы лишь Устав и все.
Полежать не на чем, ведь на день постельные принадлежности изымались, а койку в вертикальном положении пристегивали на замок к стенке. Мне по человечески жаль было этого морячка. Пострадал по доброте душевной...
Так что пришлось по долгу службы побывать и надзирателем, служба ведь всеобъемлема...
28.08.2016 Москва
СОБРАТЬЯМ ОТ ДРУЖКА
Насколько я помню, меня маленького привезли в большой магазин "Global USA". Кто привез, я не помню, как и не помню и своих родителей и живы ли они сейчас я тоже не знаю.
В магазине была одна большая комната, в которой стояли разные коробки с товарами и продуктами, чего там только не было - все было... В этой комнате мне кинули тряпку, дали кусочек колбасы и сказали: "Отныне ты, Дружок, будешь охранять этот магазин. Гоняй крыс и мышей, а когда подрастешь, тогда будешь лаять, если вдруг полезут воры. Можешь даже и укусить разбойника, но не очень сильно, а так, для острастки; сильно не надо, а то могут и статью пришить. А нам это надо?... В качестве зарплаты тебе полагается питание (исключая алкоголь и табачную продукцию), и ночлег... А теперь - Вперед и с песней..."
В общем-то я понял задачу, но никак не мог взять в ум, как это я один смогу справиться со всеми этими крысами, мышами и разбойниками, их ведь эвон сколько, хотя бы какое хоть ружьишко иметь... В первую ночь было очень страшно. Я лег на свою подстилку, тихо-тихо дышал и все думал, как-бы меня никто не схватил, так как в темноте чуствовал, что вокруг бегают крысы, чего-то ищут, что-то тащат... Но, слава Богу, им было не до меня - у них свои заботы: полакомиться и запастись продуктами впрок, пока темно и никого нет в магазине из персонала. Да и что я мог сделать без оружия. Я ведь один, а их целая свора, набросятся, вмиг в фарш перемелят. Поэтому лучше и не пикать - береженого Бог бережет... То-то и оно-то...
Я никак не мог понять, почему им ночью не спиться, как всем порядочным. А днем их не было видно, где они жили, куда прятались - маскировка была налажена по всей науке, Штирлиц мог-бы поучиться. Потом я понял, что ночью они запасали себе еду на черный день, голод ведь не тетка и что мешать им не следует: в магазине вон сколько всего, на всех хватит, да еще и останется. Когда наступало утро, приходили работники магазина, открывали двери и меня выпускали на улицу. Я был очень счастлив, так как после долгого лежания затекали лапы, а на просторе я ощущал свободу, превыше которой нет ничего. Немного потянувшись, я для начала, раза 2-3 оббегал вокруг магазина и сразу на местную помойку, где всегда находились выброшенные кости, хлебные корки, гнилые фрукты и пр. снедь. Но, главное, иногда попадались и целые кости с остатками мяса - вкуснятина... Люди ведь не понимают вкуса кости - тупари, овощи...
Но не всегда можно было кое-что прихватить, ведь другие собратья, что на воле, с опытом, они прибегали раньше, пока я спал и что повкуснее успевали ухватить до меня. Порой доходило и до драки. Однажды из-за куска колбасы, вареной, мне прогрызли ухо; считай не за что: была бы "салями" какая, которую и помусолить можно, куда ни шло, а ведь в этой, как обьяснил Жириновский, и мяса-то нет, одна соя да красители. В другой раз один бомж, тоже из наших, прокусил мне лапу, я конечно сдачи дал, но шрам до сих пор зудит, хотя рану и зализывал целый месяц. Хорошо, что во время убег, могло быть и хуже, ведь у того бомжа подмога будте-нате, все свои, а я один, да без ружья... Могли и пришить или, как говорится - замочить... Но, после драки в зубы не смотрят: такова наша жизнь собачья. Люди ведь тоже разные , одни гоняют, другие относятся хорошо, можно сказать толерантно, по-братски; разные люди... Вот, например, дворник наш, Юрий Борисыч - морда всегда красная, как огнетушитель, а душа-человек. Бывало придет на работу, возьмет метлу, подержится за нее, помахает немного, но как только меня увидит, метлу в сторону, а сам мне кричит: " Дружок, привет, как дела!? Пошли ко мне в подсобку, там я тебе гостинец приготовил!" Я конечно подбегаю, хвостом виляю: ведь при такой высокой должности, а запросто со мной здоровается, не кичится и не в зазнайстве. Идем в подсобку, там он достает колбасу, отрезает половинку мне, а другую оставляет себе на закуску. Они с другом, тоже Юрка, охолащивают быстро маленькую (работа ведь стоит), а я колбаску не торопясь мусолю, без опаски, знаю, что никто не отнимет при Борисыче: вмиг метлой ошарашит. Жить было можно, особенно летом хорошо - ночи короткие, да и тепло, а если и дождь на улице, то можно пересидеть в коридоре магазина или под навесом. Зимой хуже и ночью и днем. Бывало ночью свернешься клубком на подстилке и вроде бы ничего поначалу, но потом чувствуешь что дует; вот и крутишься всю ночь, то так, то эдак, да и крысы еще мешают, поэтому всегда недосыпаешь. Днем тоже смотришь, где бы прислониться к чему-нибудь теплому, согреться... но негде, а мороз так и лютует, пытается в дугу согнуть, превратить в сосульку. В общем житуха не ландыши. Но, а другим собакам, что на воле, как они рассказывали, еще хужей. Спать негде, жратвы не сыщешь, весь день в заботах и в поиске, а ночь в бессоннице. Хорошо еще, если в метро удасться проскочить и там поспать, но всегда ухо надо держать востро: могут и пнуть не за что, сапогом шарахнуть... Живешь всегда с опаской.
Но есть и прохожие, которые хорошо относятся к нашему брату, жалеют. В основном пожилые старушки - одуванчики, которые и сами-то не очень уверенно стоят на ножках, все вниз почему-то глядят, качаются из стороны в сторону. До этого довели их немолодые годы и не сладкая жизнь, жизнь негра на галерах ...
В общем жизнь моя так протекала целых пять лет: зима - лето, лето - зима: день прошел и слава Богу. Вот людям-то можно и позавидовать: и еда и постель и одежда - все есть, а кто побогаче, у тех и телики и видаки, да и в театр ходят на оперу или на Пугачиху; на работу ездят в метро или на иномарках, СМСки посылают куда-то. Лафа...
В магазине любила меня одна бабка - смотритель зала. На бабку-то и не похожа: личико румяное, напомажено, глазки подведенные, духами " Шинель-3 "(вот ведь названьеце придумали) от нее за версту несет, вся из себя, не то, что Шапокляк какая или Бурановская, да и проворная такая, сноровистая: шваброй вжик - вжик, и ваших нет. Грамотная, образование-то полувысшее (два техникума), даже знает несколько иностранных слов, но и по нашему тоже может звездануть непечатным, как отче наш. Раньше работала инженером по фекалям, образованная... Я ее всегда встречал и провожал с работы,а она всегда меня подкармливала из мисочки. Однажды она и говорит: "Дружок, пойдем ко мне, посмотришь как я живу. А понравиться, останешься, будем вместе жить - поживаь. А то мне со своим дедом скучно, он целый день молчит, сидит сидьмя как пенек на огороде, с тобой будет все веселей."
Что ж, думаю, пойду, погляжу что и как, небось не сьедят. Пошел за ней. Приходим в квартиру. Осмотрелся - все ничего. Квартира отдельная, две комнаты, да еще кухня с ванной, не считая туалета с балконом. Пол теплый, в коврах. На стенах разные картины с рисунками. Сразу все понравилось. Смотрю, в квартире сидит дед, но без бороды, смотрит телевизор. Думаю: шарахнет сейчас ногой, как пить дать. А бежать-то некуда, дверь-то заперта. В общем была опаска: бабку-то я знал, она-то хорошая, но вот дед - потемки, и ведь неровен час... Но дед меня погладил аккуратно, а вовсе не пнул как я думал сначала. Подали еду: все вкусно, подогрето в специальной миске эмалированой, (такие миски я видал в магазине, на полках... Дорогие...). В другой миске вода, что б, значит, запивать, а то, коль не запьешь - проберет икота. Все по науке. Покушал аккуратно, старался не насорить. Попил... Хорошо-то как! Е-мое! Но ухо надо держать востро, как говориться: " Тиха украинская ночь..."
Дали постель с чистой простынкой, накрахмаленной. Говорят: "Дружок, вот твое место. Здесь и отдохнуть можешь." Прилег, разморило после сытной и вкусной еды. Все пока ничего. Но, вот табачищем воняет, хоть топор вешай. Дед смолит сигаретами с утра почем зря, одну за другой, беспрестанно, дружка за дружкой, но при такой еде и сервисе можно и потерпеть, не баре, да и дым-то вверх идет, а не вниз ко мне. Привыкну, не к тому привыкал... Вечером лег на свою постель и уснул. Спал хорошо: дома тепло, нигде не дует, мышей и крыс тоже не видать. Но спал чутко, все боялся как-бы кто не наступил на меня в темноте. Рядом хозяева храпят на все ноты, с бемолем. Отоспался как никогда. Утром встали хозяева. Покашляли... Закурили... А я уже выспался, жду, что дальше . А дальше дед повязал мне ошейник: новый, кожаный, взял поводок и мы пошли на прогулку, на улицу. Прелесть! Хоть я и не надевал никогда ошейника раньше, мне в нем очень понравилось. Дед сказал, что купил его в магазине "Все для женщин", поэтому он такой и красивый.
И вот, идем мы с дедом по улице, на меня все собаки глядят, рты поразинули от того, что я с хозяином и в ошейнике, а значит имею и паек и тепло и заботу. Лаять даже перестали от зависти. А я им лаю: "Смотрите, у меня теперь есть и хозяин и кров и еды сколько хочешь. Не жизнь, а малина просто! Пока-пока, гав-гав!"
Вот уже почти пять лет проживаю я в квартире на Бабушкинской на полном пансионе, в любви и согласии. Район самый зелёный в столице, да и знаменитый на всю Москву- говорят, что когда копали метро, археологи зуб мамонта нашли, сохранился полностью, без дупла, конечно в музей сдали - пусть народ поглядит, как зубы раньше содержали, чистили-то песком речным или кирпичем битым, оттого они и храняться веками. Имеются, конечно и недостатки кое-какие. Так, никак не могу привыкнуть к табаку, но терплю, коль хозяева курят, значит так надо для здоровья. А здоровье ведь не купишь, поэтому пусть курят, здоровье поправляют; обоим ведь за 70, почти старость.
Гулянья маловато, не как раньше. Бывает утром уже и не в мочь, в туалет охота, в квартире-то нельзя сходить, ни дерева, ни куста нет.Тогда я подхожу к деду, который еще спит, аккуратно его бужу,тыча мордой в плечо, но не лаю - испугать можно и на всю жизнь заикой оставить. Дед встает, покряхтит немного и мы идем на улицу. После гулянья дед моет мне лапы в ведре. Мне нравится мыть лапы в теплой воде. Потом - завтрак. Как правило, мясо или печень с гарниром. Все вареное или парное, жареного ни в коем случае нельзя - заболит печень, а чем лечить, ведь не заменишь ее пылесосом, для нее запчастей нет - наука еще не доперла до этого. Готовит бабка. Сноровисто готовит и вкусно. Дед говорит, что она все умеет и все знает, правда неточно. Гуляю я теперь без поводка, привык, но далеко от деда не убегаю, мало ли какой урод попадется, нападет еще. Всех соседних собак знаю, со всеми лажу. А уж маленьких никогда не обижаю, их сам Господь обидел.
Недавно дед купил книгу "Моя собака." Я думал для бабки, но оказалось для меня, вот ведь как он меня любит, ведь книга лучший друг не только человека, но и собаки тоже.
Раньше-то, при магазине, я все же чувствовал себя посвободней, гулял сколько хотел, а теперь только утром и вечером. В остальное время сплю; то на своем месте, а то пойду в большую комнату, полежу там на ковре. Скучно... Правда, иногда смотрю по телеку "Дом-2", чудесная передача, житейская, в основном для малолетних дебильничков и престарелых; любимая бабкина. А вот когда дед сидит в кресле, я иногда подхожу к нему поговорить. Он меня гладит и рассказывает что-либо интересное. Он много знает, много повидал за 70 лет. Раньше-то он в Красной армии служил, ходил при чинах. Иногда ночью и во сне командует: " К тор-р-р-жественному маршу!!! По-о-о р-р-р-отно!!! Пер-р-р-вая рота прямо, остальные напра..." Дай Бог ему здоровья, а то у него болит печень. Он говорит, что это от воды, много воды пить нельзя. А бабка утверждает, что от водки, ведь сколько выпито, не море, а океян целый, ведь раньше-то четвертями холостили, не как сейчас, только стаканами. Сейчас дед выпивает меньше, но чаще... Я в спор не лезу, не моё это собачье дело, ведь каждый из них прав по своему. Беседа у нас всегда интересная для обоих, хотя и языки разные, но ведь собака с собакой всегда найдут общий язык. Уважаю я деда, да и внучка тоже любит, навещает часто, а потом родителям сообщает,что дедушка чувствует себя хорошо, правда никого не узнает.
Кормежка всегда неплохая, но костей маловато. Старики ведь покупают мясо на рынке, а надо в магазине - там костей больше, практикой доказано. На гулянье порой прихвачу где-нибудь косточку, но дед отнимает и говорит, что нельзя брать всякую дрянь, будет крутой стул, или еще что. А при чем здесь стул, если я сызмальства привык добывать пищу сам и терять навык ни к чему, мало-ли дед занедужит, мне же его кормить ведь придется. Надо наперед все предвидеть. Когда дед выпивает, я знаю, что и мне кое-что достанется со стола. Поэтому я нахожусь недалеко, в поле его зрения и наблюдаю, что у него за еда и стоит ли дожидаться. Мож там винегрет какой, от которого никакого толку, один понос.
Уж очень не нравиться мне пылесос, гудит собака, свистит - норовит засосать в себя. А ведь его и не укусишь - он железный, только зубы обломаеашь, а ему нипочем. Не люблю мыться в ванной. Раз 5-6 меня туда затаскивали и мыли с мылом. Противно, да еще после мытья шерсть мылом воняет, а не своим родным ароматом. Поэтому я ванную обхожу всегда...
За эти пять лет, что живу у стариков поправился (на 27 кг тяну). Дед с бабкой живут вот уже почти 50 лет, но не гражданским браком, как сожители, а со штампом. Живут мирно, размеренно. Дед говорит, что все есть в достатке, а надо- бы только здоровья, да и чтоб был хороший стул и стол. Иногда, правда, дед с бабкой и полаются между собой, но так, понарошку, но никогда не грызутся, грамотные все-же, в летах, да и зубов-то нет у обоих.
Вот, друзья, все, о чем я вам хотел поведать. Во всем есть и плюсы и минусы, как карта ляжет. Выводы делайте сами. Пока, чуваки, не тушуйтесь, держите хвост пистолетом. Вперед и с песней! С пламенным приветом ко всем собратьям! Гав-гав!
Ваш Дружок ( фамилию не называю: она слишком известна в высоких кругах ).
23.03.2006 Москва
ГАГАРИНСКИЙ ТОННЕЛЬ
После увольнения из армии, работал на гражданке на различных должностях, в том числе и прорабом в строительной фирме "Импульс-М" на строительстве гагаринского тоннеля, что на площади Гагарина (Ленинский проспект). Как-то, глубокой сентябрьской ночью, наша рабочая смена, в количестве 120-130 человек, занималась своим обычным делом: вязкой арматуры, установкой опалубки, бетонированием. Всё шло, согласно графику работ. Рабочие - специалисты своего дела, работу знали, мастера следили за качеством выполнения. Всё чин-чинарём.
Но, однажды, часов в одиннадцать ночи замечаю, что стройплощадка начинает пустеть - рабочие исчезают с рабочих мест. Не могу понять, куда делись работяги. Спрашиваю мастера. Он говорит, что наверху, на проспекте, идёт представление, куда и кинулась вся рабочая смена. С трудом вылезаю наверх по лестнице-стремянке (ночь, темень, да и высота метров 40 - 50).
На улице, в стороне от проезжей части, около забора ограждения стройплощадки, в один ряд выстроены девочки - фигурок 20, одна другой краше. Одеты с иголочки, в коротких юбочках, до самого, что "нинаесть", с глубокими декольте, хотя на улице всего градусов девять; ну все просто куколки-мальвины, или Мэрилин Монро, а может и лучше. Их освещает прожектор. Вокруг своя охрана. Все улыбаются - глаз не оторвать. Рядом - автобус, куда девочки периодически заходят погреться и принять горячительного.
Какая тут может быть работа, хотя работяги и приехали из других городов за заработком, но ради такого зрелища оставили свои рабочие места, ибо зрелище для них редкостное и увлекательное, есть на что взглянуть. Ведь там, у себя в деревне, откуда они приехали, что они могут увидеть: только нечёсанную жену в подшитых валенках в коровнике, с вилами в руках, да грязных ребятишек с коркой хлеба во рту. Но и в Москве, отбарабанив 12-ти часовую рабочую смену, перетаскав тонны арматуры и кубы бетона, не пойдёшь в театр на оперу, дай Бог пожрать-бы и до койки добраться. Да и стоимость билетов в "Большой" сравнима с месячным заработком - не разбежишься. Повисли на заборе, или через сетку более сотни человек рассматривают красавиц и дают свои оценки, переговариваясь между собой. Милиция не реагирует на сборище.
Но вот подъезжает лимузин, из него выходит "клиент-покупатель"; тщательно рассматривает "товар" и, рассчитавшись со старшей, увозит выбранную красотку. Так продолжается примерно до 2-х часов ночи. К этому времени количество "покупателей" значительно сокращается; оставшихся девочек рассаживают в автобус и увозят с места "представления".
Мастерам приходится приложить немало усилий, чтобы возвратить рабочие кадры на свои места, уж очень зрелище привлекательное, а главное -бесплатное. Для работяг это отдушина, скрашивающая их монотонное пребывание в шумном и пыльном тоннеле. Потом дома расскажут, а может и нет,о представлениях, которые увидели в Москве, коих в деревне вовек не увидишь.
После "представления", работа идёт "ни шатко, ни валко". Работяги делятся увиденным, становятся рассеянными, путают марки арматуры... В итоге, как правило, смена недовыполняет поставленные задачи. Нагоняет дневная смена, когда "представлений" нет.
Такие вот впечатления остались (исключая рабочие моменты), от строительства гагаринского тоннеля 3-го транспортного кольца Москвы...
01.04.2016 Москва
