Игорь Ширманов

Остров неясных смертей. Глава 18
Олег Яненагорский, член Союза писателей России
3 апреля 2024 г.

Глава восемнадцатая
Очень поздний вечер третьего дня.
У одинокого оптимиста кровать наполовину занята

Плесните колдовства в хрустальный мрак бокала.
В расплавленных свечах мерцают зеркала…
Лариса Рубальская

Горе герою, в объятьях чьих холодно деве,
вдвое страшней, если пламя другому досталось.
Если же он и она раздувают то пламя,
вряд ли согреться кому-то случайно придется.
Борис Лукин

Виктор едва успел подхватить падающую Инну — хорошая реакция у мужика. Хвала Всевышнему, это был только обморок, а не смерть. Инну кое-как привели в чувство, отвели в ее домик, и все разошлись по своим жилищам — общаться больше ни у кого не было желания. Пока результат от моих рассказов оказался очень сомнительный. Как говорится: «И никакой пользы, окромя вреда». Пришлось мне «уйти на покой пораньше», чтобы не раздражать публику.
Я принял душ, обтирался полотенцем и слушал на телефоне аудиокнигу о жизни Антона Павловича Чехова. Фрагмент был очень интересный — Чехов описывал свое пребывание на острове Цейлон. «Здесь, в раю, я по самое горло насытился пальмовыми лесами и бронзовыми женщинами». Правда, женщина была одна, но зато «в кокосовом лесу, в лунную ночь»… Эх, Антон Павлович!
И в этот момент раздался стук в дверь. Какого черта? Сан Саныч, что ли, притащился с очередной идеей? Не мог до утра подождать?!
— Минуту, — крикнул я, натянул зеленые шорты и белую футболку, вышел из ванной и открыл дверь. На пороге стояла Ольга, и в левой руке у нее была бутылка французского шампанского. Явно прихватила из своего мини-бара. Надеюсь, не для того, что бить меня по голове этой бутылкой…
— Продолжим прерванный разговор? — спросила Ольга.
«Вечер перестает быть томным», — вспомнилась фраза из старого советского фильма. Я посторонился и широким жестом пригласил девушку войти.
Ольга одним взглядом окинула комнату. Интересно, кого она ожидала здесь узреть? И как бы поступила, если бы увидела еще кого-то? Кроме меня… Ушла бы под благовидным предлогом? Или все равно бы осталась?
Этот взгляд мне напомнил историю о первом отдыхе в Белокурихе, маленьком курортном городке на Алтае. Тогда я оплатил одноместный номер, чтобы никто из соседей не храпел под ухо, заселился, пошел на прием к дежурному курортному врачу. Но, увидев большую очередь у кабинета, решил, что и завтра могу прийти и не буду терять сейчас времени, а пойду-ка лучше осматривать окрестности.
Поздним вечером в дверь моего домика постучали. Я никого не ждал и никого не хотел видеть — дорога в Белокуриху была длинной и утомительной. «Наверняка номером ошиблись — подумал я, — сделаю вид, что сплю или что никого нет». Снова раздался стук в дверь — более настойчивый. Я не подавал никаких звуков. Потом в дверь реально забарабанили и послышалось несколько голосов, среди которых с трудом разобрал фразу: «Иди за ключами». «Да черт бы вас всех побрал», — молча выругался я, встал, натянул джинсы и открыл дверь. В комнату ворвались люди в белых халатах и уставились на меня. Я молча смотрел на них, ожидая объяснений.
— Как Вы себя чувствуете, — спросила немолодая женщина, которая, похоже, и возглавляла этот налет. Взгляд ее обшаривал комнату и наконец остановился на книге, лежавшей на прикроватной тумбочке… Я читал перед сном «Историю русской философии» Василия Зеньковского. Днем купил в местном магазинчике.
— Нормально. И даже почти заснул, пока вы не стали барабанить в дверь, — в голосе моем не было ни приветливости, ни вежливости. Глаза тоже вряд ли лучились добротой. К тому же я заметил, что один из пришедших — мужик лет тридцати в мятом халате — явно принюхивается. Мне это совсем не понравилось, и я сурово посмотрел на «руководительницу налета». Похоже, что она была несколько растеряна — так бывает, когда что-то начинает идти не по плану.
— Вы не пришли сегодня к дежурному врачу, — сказала она и вновь пристально посмотрела на первый том «Истории русской философии».
— Приходил, но там очередь была как в войну за хлебом. Утром схожу — в голосе моем каждый мог почувствовать раздражение и даже озлобленность.
— Понимаете, мы заволновались, когда Вы не пришли к врачу, — сказала «руководитель надета», — мы подумали, что Вам плохо, раз Вы не открываете дверь… Вы же с Севера приехали?
— Ну, залечить меня здесь еще не успели, — довольно невежливо прервал я ее речь, — и надеюсь, что не удастся.
Тут в разговор вступил мужик, который, похоже, продолжал принюхиваться:
— У нас тут газовики, нефтяники и шахтеры лечатся. Так они квасить начинают, едва переступят порог своей комнаты. И тут главное — чтобы они не умерли с похмелья или во время пьянки. Нашему санаторию такая слава не нужна!
Эти воспоминания вихрем пронеслись в моей голове, пока Ольга оглядывала комнату. А потом запрыгали другие мысли: принесенное вино пить не буду, свое есть. Это, конечно, не означает полной безопасности — в мое отсутствие в любую бутылку «заинтересованные лица» всякой «химии» могли накачать. Но не умирать же теперь от жажды… Кроме того, без отравления еще есть десятки способов отделить мою светлую душу от грешного тела. Осторожность не должна переходить в манию преследования. А впрочем, неприятности могут ждать одинокого мужчину даже ночью… Я посмотрел на тщательно зашторенное окно — не люблю сидеть в освещенной комнате, когда за окном темень. И вообще не люблю окна без штор — они мне СИЗО напоминают.
— Проходи, присаживайся, сейчас переоденусь, — широкая улыбка не оставлялся никаких сомнений в моей радости и доброжелательности.
— Да ладно, какие условности — целый день полуголыми друг друга видим, можно по-простому, — улыбнулась в ответ Ольга.
«Да-да, конечно, — молча хмыкнул я, — а у самой свежая "боевая раскраска"». Впрочем, косметика применялась ею очень умеренно и со вкусом. Да и нельзя сказать, что прическа в беспорядке после купания. Кофточка на груди заманчиво расстегнута, шорты красиво обтягивают всё, что можно обтянуть… Взяв у Ольги шампанское, приложил бутылку к своей щеке и сказал:
— Теплое шампанское пить в духоте? Это же извращение!
— У меня холодильник отключился — видимо, не хватает электричества на всё, — пожаловалась Ольга.
Электричества, после поломки ветрогенератора, действительно не хватало, хотя солнечных панелей на острове было много. Как объяснил Ван, электроприборы отключались компьютером по какой-то сложной схеме — сначала электроплиты в кухне ресторана, и тогда повара начинали работать на газовых баллонах, большой запас которых был на складе. Потом отключались насосы в бассейнах, лифт, кондиционеры в ресторане и прочие приборы с повышенным энергопотреблением — все, без чего можно было обходиться некоторое время. Электричество в гостевых домиках отключалось тоже, но ненадолго. В самую последнюю очередь могли отключаться холодильники и морозильники продуктовых складов. Так что была надежда, что трупы не испортятся. Компьютерная сеть имела свое энергоснабжение от специальных солнечных панелей: «управленье важный фактор».
После выхода из строя ветроэнергогенератора обслуга принесла дополнительные переносные светодиодные светильники и поставила их на балконе и возле входных дверей.
— А у меня еще есть напряжение в сети и холодильник работает, — бодро заявил я, и в этот момент в комнате погас свет. — Черт, не успел порадоваться. Но мое шампанское всё же холоднее. Сейчас зажжем пару свечей, светильники с балкона принесу и будет у нас деловая романтическая обстановка.
— Для разговора о покойниках и преступлениях, — хмуро добавила Ольга.
— Ты вроде в хорошем настроении пришла? — удивился я, зажигая свечи. — И вдруг разом помрачнела. Что-то еще случилось?
— Инну вспомнила. Как она в обморок грохнулась…
— В этом мире всё возможно, а человек, как справедливо говорил Воланд, смертен. Причем — внезапно смертен. Но Инна жива — и это радует. Ты хотела поговорить о несчастных случаях?
— Мы не закончили разговор — ну, тот, который Инна днем прервала. Ты сказал, что можно мои способности как-то использовать…
— А-а-а, вот ты о чем. — Достав из холодильника шампанское, я спросил: — Хлопнуть пробкой или тихо открыть?
— Лучше тихо, а то еще кто-нибудь притащится на звук и на огонек свечи. Заметил, как народ старается кучками держаться? Девки льнут к мужикам, но стараются, чтобы при этом кто-то третий обязательно был. А при нехватке народа это не у всех получается.
— Тихо открою, — пообещал я, и через пару секунд, после лёгкого хлопка, правой рукой я разливал вино по бокалам, а левой показывал Ольге пробку, никуда не улетевшую. — Но ты оставаться со мной наедине не боишься и надеешься на деловой союз в сложной и опасной ситуации?
— Не боюсь… Точнее сказать, боюсь немного, но гораздо меньше, чем других. Кому-то надо верить и доверять. С тобой как-то… спокойнее, чем с другими. Я смотрела, как ты тогда… утром… над мертвым Николаем наклонился, осматривая его, как потом, когда все были в растерянности, командовал, чтобы тело унесли в холодильник. Что-то властное было в твоем голосе…
— Не рассматриваешь вариант, что я Николая поздней ночью немножко притопил в бассейне и спать пошел?
— Нет! Ты вечером крепко напился, и видно было, что засыпаешь на ходу — голос у Ольги был спокойным. — А позднее Сан Саныч с Виктором рассказывали, как эту старуху Аллу обыграл. Сан Саныч с каким-то особым удовольствием произнес, явно цитируя тебя: «Черта ловят на жужалку, фраера — на зажигалку». Откуда такие сочные, но непонятные выражения?
— Ну, это наследие трудного детства — вырос на бедной городской окраине, где каждый второй был ранее судим, наслушался — всякая дрянь легко проникала в детские уши и души. А про то, что надо верить, — полностью согласен. Нет в природе Абсолюта, а значит, не могут все и всегда врать. Время покажет правильность наших расчетов о вере и неверии. Выпьем за… За что мы выпьем? За удачу? За внебрачный союз, — пошутил я, — в смысле делового партнерства?
— Выпьем за жизнь, — серьезно сказала Ольга. — Инна, конечно, истеричка и дура. Но ее слова про «Десять негритят» никак не выходят у меня из головы. Может, правда мы все здесь умрем?
— Глупости! Успокойся… «Десять негритят» — это интеллектуальный детектив, где Агата Кристи развернулась на «всю катушку». Советский фильм, безусловно, шедевр! Но всё это — игра ума и актерское мастерство. Ну за что нас с тобой убивать?
Мы выпили по бокалу вина и помолчали. Снизу доносился шум волн, бьющихся о скалу. Видимо, усиливался ветер.
— Ну, так как ты хотел меня использовать? — спросила Ольга.
— Милая девушка, будем точны в формулировках — не тебя использовать, а твои аналитические способности. В прежние времена в американских фильмах героини любили истерически кричать: «Ты меня использовал», что было, по их мнению, крайне обидно, а по нынешним временам так еще и не политкорректно. Помнишь это гневное «You obused me»? Конечно, это можно перевести по-другому: «Ты злоупотребил моим к тебе отношением, попользовал в своих целях и обманул», и в далее в таком же духе. Но сейчас там — в Америке — все гораздо хуже. Однако вернёмся к нашим баранам, то есть к нашим проблемам. Перед тем как я изложу свои идеи, скажи, что тебя тревожит и что ты сама думаешь?
— Понимаешь, количество несчастных случаев на этом острове в ограниченный период времени никак не укладывается в норму. Так сказал бы мой начальник… Сначала Николай утонул в бассейне, потом что-то случилось с барменом. Мне просто страшно.
Помолчав, Ольга продолжала:
— Какая-то тревога вокруг, мне кажется, что каждый прикидывается не тем, кто он есть на самом деле. Ты видел глаза Виктора, когда он голову и шею мертвого бармена трогал?
— Нет, я же спал, когда его обнаружили.
— А я видела. И мне вдруг показалось, что Виктор любому голову свернуть может… без всяких угрызений совести.
— Вот как… интересно, интересно, — подал я поощряющую реплику и глотнул шампанское.
— Надежда… вся какая-то фальшивая. Всегда сначала всё обдумает, а уж потом на вопрос ответит. Как будто все просчитывает… или что-то скрывает. Инна точно «с головой не дружит», вроде бы беспомощная и безобидная, но иногда что-то такое в ней проглядывает, что отодвинуться хочется. Особенно когда пропаганду здорового образа жизни начинает… Фанатичка!
Ольга помолчала и тоже глотнула из бокала. А потом продолжила:
— Бажена на любого мужика готова прыгнуть и в то же время боится. Да все бабы боятся — но каждая боится чего-то своего, кроме смерти, конечно. Мне кажется, что еще кто-то умрет скоро… на этом проклятом острове. Ты веришь в предчувствия?
«Мадам, я верю только в себя и наличные деньги», — всплыла в голове фраза из старого советского теледетектива. Но я промолчал. Ольга допила бокал, и я сразу же налил новую порцию.
— Все мы, все мы в этом мире смертны, — неточно процитировал я строку великого поэта. — Но!.. Нет у меня уверенности, что смерть наступила в результате преступных действий, а уж тем более — в результате убийства.
— Как так? Разве Алла не отравила Николая? Ты же сам слышал ее признания! Ведь ты же её сам подловил, ну, в смысле разоблачил… Сан Саныч говорил, что это была твоя идея. Ну, это… как оно? «Создание ситуации для самораскрытия личности»… Что ты ее спровоцировал на действия, которыми она сама себя изобличила.
— Выпей и успокойся. Еще ничего не ясно… Как писал мудрец Омар Хайям:
Все, что видим мы, — видимость только одна,
Далеко от поверхности моря до дна.
Полагай несущественным явное в мире,
Ибо тайная сущность вещей не видна.
— Да что тут неясного?! — Ольга явственно заволновалась. — Какая видимость?! Николай мертв! Это все видели и в первую очередь — ты сам!
— Николай, конечно, мертв. Но вот от чего он умер, я не знаю. Да, у меня есть версия, что Алла Петровна что-то добавила в колу — скорей всего, клофелин или что-то подобное — и Николай мог этот «коктейль» выпить и умереть. А мог и не выпить, и умереть, например, от сердечного приступа, вызванного неумеренным употреблением алкоголя. С момента знакомства я ни разу его трезвым не видел. И дело не в том, что здесь «все включено» — кушай любые напитки в любом количестве. Он и за свои деньги в путешествии на реку Квай пил не переставая, хотя и понемногу. Для определения причины смерти Николая нужны лабораторные исследования после патологоанатомического вскрытия. И даже если Алла его траванула, то еще доказать надо причинно-следственную связь ее действий с наступлением смерти. Есть такое понятие — покушение с негодными средствами…
— Это как? — с изумлением спросила Ольга.
— А вот так — подбрасывает женщина мужчине яд в пищу или питье, но яд уже безвредный — разложилась отрава из-за давности лет или неправильного хранения. Или муж стреляет в любовника жены из ружья, не зная, что патроны холостые… Злоумышленник портит тормоза у автомашины, чтобы водитель на следующий день разбился на горной дороге, а мотора в машине нет — в ремонте тот мотор и никуда потенциальная жертва на следующий день не поедет. Примеров еще можно привести много, но ты, надеюсь, уже всё поняла…
— Так что… Алла может выкрутиться? — Ольга была поражена и не скрывала этого.
— Не знаю… Не знаю местного законодательства о преступлениях против жизни и здоровья человека. О причинно-следственной связи уже говорил, так же, как и о неясности с объективными доказательствами. Будет у нее хороший адвокат — может и выкрутится. Я бы смог версию обвинения подвергнуть существенному сомнению. И если я правильно думаю про материальное положение Аллы Петровны, то денег на толковых защитников у нее хватит.
— Ладно… Уговорил, пока про Аллу и Николая не будем делать поспешных выводов. А бармен? У него-то точно шея свёрнута. И он был мертвее мертвого. Это я тоже видела.
— И здесь не будем делать поспешных выводов. Сам ничего не видел, и нет у меня информации даже для версий. Кто сказал про свернутую шею? Виктор! Мог он ошибиться? Мог! Куда и зачем спешим с версией об убийстве бармена?
Мы снова выпили, и тут Ольга, заметно повеселев, сказала:
— Слушай, незаметно бутылку опустошили, и еще хочется. Ты меня как-то успокоил…
— Красное сухое будешь? — спросил я, направляясь к холодильнику.
— Буду, — просто сказала Ольга. — Но вот только сейчас подумала — а если так все хорошо, то зачем ты мои способности хотел использовать?
«А она молодец, — подумал я, — не теряет цели, ради которой пришла. И выпила, и про дело не забывает».
— Здесь идеальное место для совершения преступлений. Но и для раскрытия оно тоже идеально: изолированная территория, или, выражаясь по-иному, замкнутое пространство, ограниченное количество участников, или акторов. Ты знаешь, что такое актор?
Ольга кивнула:
— Знаю. Участник какого-либо преобразования, движимый собственными мотивами или смыслами, ожиданиями или эмоциональными переживаниями — примерно так запомнила из университетского курса.
— Ты умная и образованная девушка с хорошей памятью, за это обязательно надо выпить, — сказал я, наливая в бокалы сухое вино. И вспомнил, что Сан Саныч рассказывал о Викторе, выходящем из домика Надежды. Мелькнула мысль: «Может быть, сказать про это Ольге?» Но эту мысль я отогнал, а Ольге сказал совсем другое:
— Поэтому у меня к тебе предложение: составить схему расположения наших «акторов» с указанием временных точек, начиная с первого вечера. Про всех, о ком вспомнить сможешь. Но это только половина дела, а вторая, и самая главная, — проанализировать схему и выявить скрытые моменты. К примеру, с 20 до 21 часа у бассейна сидели и разговаривали Сан Саныч, Надежда, и ты. Никто из троих никуда не отходил, и все видели друг друга постоянно. А в это время — опять же для примера — Бажена, Костик, Инна и Виктор были на пирсе. Неизвестно, где в это время были Ван, Алла Петровна и я, а также вся прислуга. Принцип понятен? И так насколько хватит информации по каждому часу и каждому человеку.
— И что это нам даст? — задумчиво спросила Ольга, делая добрый глоток вина.
— «Нам» звучит очень оптимистически! Было бы плохо, если бы ты сказала: «Что это тебе даст?» — Я тоже отпил немного вина. А так будем считать, что первая часть нашего командообразующего этапа прошла успешно. Если предполагаемые «злодей или злодеи» не видны на временном графике, то это повод для дополнительных проверок и раздумий. Может быть, мы поймем, кто были эти потенциальные злодеи и что у них на уме. И сможем предохраниться… от неясной опасности.
В темноте и при свете колеблющегося пламени свечей фигура и лицо Ольги временами теряли свои очертания. Эта темнота… в сочетании с вином… иногда сбивала меня с толку и завораживала, поэтому не все мысли я излагал четко. Но голос мой звучал уверенно.
Мы еще поговорили немного, обсуждая детали, на которые надо обратить внимание. Техника в целом простая, хотя сил и внимания много требует и не всегда результат гарантирован. Но голова у Ольги будет занята, а это снижает тревожность. Бутылка с вином почти опустела. Ольга успокоилась и заметно повеселела.
— Ну что, заканчивать будем? — спросил я, разливая остатки красного сухого вина.
— Будем… Ты меня напоил… Не надо было мне пить красное… — Ольга допила вино. — Как ты вчера стихи читал? В стакане плещется рубин хмельной, и гурия лицо твое целует… Сейчас вернусь, — сказала она, направляясь в ванную комнату.
В оригинале было: «И гурия лицо мое целует…» Ну и что это? Оговорка по Фрейду? Без идей венского оригинала здесь можно обойтись?
— Светильник возьми, темно там, — сказал я, подавая светодиодный фонарь. Когда Ольга скрылась в ванной, быстро выбросил в корзину для мусора пустые бутылки и передвинул столик. В голове шумело — «на вчерашние дрожжи» и вечерние напитки сверху «пришли» еще шампанское и красное сухое. Соображалось уже плохо, а какая-то мысль о повышенной смертности на острове пыталась сформироваться...
Шум воды в унитазе и в струи воды в раковине умывальника отвлёк меня от этой мысли. Вскоре появилась Ольга и направилась было к креслу, но пошатнулась и чуть не упала. Еле успел поддержать ее за плечи.
— Ты меня напоил, — прошептала Ольга, глядя мне в глаза. — Какое-то пьяное шампанское…
Пламя свечей плескалось в ее зрачках. «Хорошо, что не совратил и не подстрекнул к супружеской измене, — подумал я. — Ибо это не мой профиль». Хотя однажды я с шампанским попал в… историю.
Ну хоть бы раз дочери Евы честно признались: «Я напилась». Нет — всегда: «Ты меня напоил». Но вслух ничего не успел сказать — Ольга покачнулась и пришлось снова ее подхватить и, удерживая, невольно прижать к себе. Через мгновение мы целовались, а как потом оказались в постели — не помню. Дальнейшее тоже всплывало в памяти фрагментами… Я на Ольге, Ольга — на мне… Мы с Ольгой на ковре… «Шепот, стоны, тел сплетенье».
Общеизвестно, что длительное половое воздержание в сочетании с алкоголем иногда приводит к сексуальным эксцессам… И похоже, что не я один до этого вечера долго воздерживался.
Проснувшись на рассвете, я сходил в туалет, достал из холодильника бутылочку «Perrier» и выпил залпом.
— Дай мне тоже, — послышался голос Ольги.
Достал еще одну бутылочку и принес ей. Опустошив ее, она спросила:
— Головка болит?
Я тихо захохотал.
— Знаешь старый анекдот? Утром женщина у мужика спрашивает: «Дорогой, головка не болит? Нет, — отвечает мужик, — головка не болит, а вот голова раскалывается».
— Знаю…
— А ты как себя чувствуешь?
— Ноги дрожат, и когда-то успела колени ободрать… Вот значит, что такое «старый импотент» в твоем исполнении, — протянула она с иронией. А потом с непонятной усмешкой добавила: — Вулкан, покрытый снегом…
— Не виноват… Она сама пришла… — я постарался как можно лучше воспроизвести интонацию Светланы Светличной из «Бриллиантовой руки».
— О-о-о… А ты добродетельно оказал скорую сексуальную помощь.
— В душе я большой гуманист и только с виду суров и недоступен. Поэтому иногда — на альтруистической основе — помогаю женщинам.
— И как это ты с такими талантами одиноким по свету бродишь?
— Не льсти царю. Мне в первом классе за хорошую учебу подарили сборник басен И. А. Крылова. С тех пор помню бессмертные слова:
Уж сколько раз твердили миру,
Что лесть гнусна, вредна; но только все не впрок,
И в сердце льстец всегда отыщет уголок...
Если же говорить презренной прозой и вполне серьезно — трудно приходится… Цветов много, а шмель один.
— Так ты еще и бабник?!
— Милая девушка, бабники и периоды длительного полового воздержания — понятия не совместимые… Если бабники не сидят в тюрьме. Еще поспим или пойдем в море купаться?
— Давай еще вздремнем, — немного подумав, сказала Ольга. — Как говорит одна моя подруга: «Переночевала у него, выспалась и поняла — «не мое».
— Чего хочет женщина, того хочет Бог, — абсолютно правильно утверждают французы. Но сначала предлагаю принять грамм по 25 коньячку — у меня тут в баре мини-флакончик «Хеннесси» есть.
Но после коньяка мы уснули не сразу… Шалости и вольности в постели продолжались… А потом снова навалился сон.
— Что ты там Бажене вчера вкручивал о пике сексуальности, который у женщин наступает в тридцать лет, а у мужчин — в восемнадцать? — уже засыпая спросила Ольга.
— Это не я, это американский сексолог Анастасия Кински сделала выводы из своих научных исследований, — в полудреме пробормотал я. И последней мыслью угасающего разума было: «Укатали сивку круты горки»…

Остров неясных смертей. Глава 19
Олег Яненагорский, член Союза писателей России
4апреля 2024 г.

Глава девятнадцатая
Утро четвертого дня.
Нужно ли пожилому джентльмену заглядывать в мусорную корзину?

В этом мире происходит больше
неожиданного, чем ожидаемого.
Сельма Лагерлёф

Фотография не сообщает о том,
чего уже нет, но исключительно
и наверняка о том, что было.
Ролан Барт

Утро было на редкость солнечным. Я решил ещё до завтрака поплавать в море — пока не началась жара. На пляже ко мне присоединилась Ольга — она заходила к себе за купальником. Но потом решила, что можно искупаться и обнаженной. Смотрел, как она отплывает от пирса и вспоминал почти такую же картину… Теплая заводь на холодной сибирской реке в конце июля… Женская фигура, рассекающая водную гладь, освещена солнцем жаркого полдня. На севере бывают иногда очень жаркие дни… и ночи. Одна дама пригласила отметить ее день рождения на принадлежавшем ей судёнышке — небольшом речном сухогрузе, переоборудованном для отдыха. В бывшем грузовом отсеке стояла мягкая кожаная мебель, большой стол… На суденышке даже сауна была. Вот девушка после баньки и нырнула для охлаждения…
Компания тогда подобралась довольно пестрая: именинница с подругой, два предпринимателя, массажист, отбывший девять лет за незаконную перевозку оружия, юный саксофонист… Он неплохо играл, стоя на палубе, одновременно тряся головой, чтобы отгонять мошку.
Та женщина красиво плыла, спина и плечи подымались из воды, а ноги не было видно из-за ряби на воде. Тогда я сделал хороший фотоснимок… где-то он у меня до сих пор лежит.
Этот остров тормошит мое подсознание, но оно не дает ответы на то, что здесь происходит? И нет логических способов отличить нужное от ненужного, важное от неважного. И как бы не пришлось выживать только за счет эмоций. Вот почему сейчас вспомнился тот жаркий сибирский полдень? Встряхнув головой и отогнав воспоминания, я прыгнул в воду.
Поплавав в море, мы расстелили пледы и легли на песок. Немного помолчав, Ольга спросила:
— А чем та история закончилась — с кражами в Обществе слепых? Ты тогда прервал рассказ, а потом бутылки в бассейн полетели, и не до этого стало. Или ты всё это специально придумал?
— Ни в коем случае — история подлинная. Можешь не верить — но благодаря моим советам проблема была решена. На следующий день после общего собрания трудового коллектива, на котором говорилось об успехах дактилоскопии, один мужик (не слепой инвалид) срочно уволился «по семейным обстоятельствам». И кражи сразу прекратились.
— Так, может, это случайное совпадение обстоятельств?
— Конечно, может быть и случайность — всё может быть. Но есть улики поведения, а есть прямые доказательства… Надо правильно понимать разницу между ними и… правильно использовать.
— А что теперь будут здесь делать Шерлоки Холмсы и доктора Ватсоны после достижения столь блестящих результатов в изобличении злобной старухи Аллы Петровны?
Ответить я не успел — наверху от ресторана раздался встревоженный голос Сан Саныча:
— Олег, срочно давай сюда — тут новая проблема!
— О Господи, — выдохнула Ольга, — что ещё?
— Очень надеюсь, что Алла Петровна не намылила ночью верёвочку для себя, любимой, или не наглоталась снотворного с алкоголем, — пробормотал я тихонько, однако Ольга услышала…и как-то странно взглянула на меня.
Но проблема была в другом — исчезла Инна. И к тому же выяснилось, что ночью перестали работать камеры видеонаблюдения — электроэнергии солнечных батарей на всё не хватало. Мы все собрались в ресторане. На управляющего отелем было грустно смотреть.
— Ван, давай команду на завтрак, — сказал Сан Саныч, — «война войной, а обед по расписанию», мне жрать охота уже с рассвета. Потом прикинем, куда наша истеричка испарилась? Да выруби ты эту дурацкую музыку — не до веселья!
Динамики музыкальной системы скоро смолкли. Завтрак прошёл в тяжком молчании. Потом я наскоро поговорил со всеми туристами, но узнал не очень много. В сумме получалось следующее: Инну вечером оставили в ее комнате, она закрыла дверь, а перед этим сказала, что ляжет спать и больше ей помощь не нужна. И всё — после этого Инну никто не видел.
— Что думаешь? — спросил Сан Саныч, когда после окончания мини-опросов мы спустились на нижнюю террасу.
— А ты-то почему взволновался отсутствием Инны и как это выяснилось? — задал я встречный вопрос.
— Понимаешь, все утром собрались на завтрак, а её нет. Как вы купались, я видел, и поэтому вопросов не было. Попросил Бажену сходить за Инной, ещё подумал, вдруг с этой придурошной что-то случилось. «Здоровый образ жизни» в извращённом состоянии не всех до добра доводит. Бажена вернулась и сказала, что постучала в домик Инны — никто не ответил, толкнула дверь — оказалось, что она не закрыта. Но в комнате никого не было. Бажена метнулась обратно с круглыми глазами… Я тоже пошёл посмотреть — аналогичный результат.
— Слушай, а где Алла Петровна?
— Эта сволочь у себя в домике — храпит, как богатырь после сечи, издалека слышно. Я думаю, что она вчера весь день квасила, а потом ещё поддала чего-нибудь крепкого… От большого душевного расстройства. Да чёрт с ней — надо остров осмотреть.
— Да… Согласен, осмотреть надо островок. Поручим это Виктору и Надежде. Она вроде бы самая адекватная из женской половины нашей весёлой компании. Впрочем, может быть, ещё Ольгу пригласить на осмотр. Если не пойдёт — пусть сидит вместе с Баженой у бассейна на видном месте. И чтобы друг друга контролировали… до окончания поисков. Мы с тобой пойдём к Вану и с ним потолкуем.
Ван сидел в своём рабочем кабинете, пребывая в глубокой печали. Он посмотрел на нас и вымолвил:
— Что происходит? Я уже смирился с окончанием моей карьеры — кому нужен управляющий отелем, у которого гости мрут как белорусские мухи в октябре или исчезают с острова в неизвестном направлении? Никому! Впрочем, я уже теперь не уверен, что и сам отель останется отелем, после того как журналисты и конкуренты узнают, что здесь происходило… и происходит. Зачем, зачем я согласился сюда устроиться?
— Хватит причитать, думать надо, — оборвал я Вана. — Персонал об исчезновении Инны знает?
— Конечно — я сам им сказал. Никто ничего не видел — специально спрашивал.
— Пойдём с нами, осмотрим домик Инны, может, что-то найдём…
Осмотр временного жилища Инны много времени не занял, и никаких важных улик мы не нашли. Правильнее было бы сказать, что мы вообще ничего не нашли, проясняющего исчезновение женщины. Постель была заправлена — похоже, что вчера вечером никто в неё не ложился. На кресле лежало платье, в котором Инна была вечером. Дверь на балкон и окна были открыты, вещи висели в шкафу, там же стояли сумки и чемодан. Вытащив их на середину комнаты и открыв, я бегло перебрал содержимое. Что исчезло, если что-либо исчезло вообще, — было не ясно. Я сфотографировал домик по всем предписанным правилам осмотра места происшествия, вспомнив, как хорошо этому учили в юридическом институт в далеком 1977 году. Не прошло то время даром! Заглянул в холодильник и мини-бар, сделал очередные фотоснимки, потом бегло осмотрел ванную комнату и даже заглянул в мусорную корзину. После этого снова вернулся к чемодану и сумкам и сфотографировал их содержимое.
— Ван, у тебя есть универсальный код к сейфам в домиках и мастер-ключ? — спросил я, задумчиво глядя на маленький переносной сейф.
— Конечно, но это всё в моём кабинете, в рабочем сейфе закрыто, — ответил Ван.
— Хорошо, забирай сейф из этого домика, потрошить его будем у тебя.
Я подошёл к балкону, закрыл дверь и задёрнул шторы. Сан Саныч и Ван молча смотрели на мои действия.
— Ладно, господа, — сказал я, сделав ещё пару обзорных снимков и убирая в карман свой телефон, — возвращаемся в кабинет господина управляющего. Ван, закрывай дверь в домик… и запри его так, чтобы никто сюда не мог проникнуть без твоего ведома. Ни черта я не пойму.
В кабинете Вана была духота — кондиционеры не работали из-за нехватки электричества. Сан Саныч сказал:
— Может, пойдём на свежий воздух. Тут мы сразу задохнёмся — уж вы мне поверьте.
— Подожди, — ответил я, — сейчас ещё кое-что выяснить надо. Ван, садись в своё руководящее кресло, делай грозный вид и зови горничную, которая убирала домик Инны. Побеседуем с девушкой. А уж потом на свежий воздух отправимся.
Беседа особо ценных результатов не принесла. Горничная с поэтическим именем Ким Кук , симпатичная вьетнамочка лет двадцати, мялась, что-то щебетала о своей невиновности, о том, что «мадам была довольна ею», что вчера днём она убрала домик, застелила постель, в холодильник положила две литровые бутылки минеральной воды, хотя там ещё была вода, и ушла. Мадам, то есть Инну, видела перед ужином возле бассейна. Спать Ким Кук, по ее словам, легла около 22 часов — и это видела вторая горничная — Нгок Бич . Ночью ничего не слышала — спала крепко, устав за день. По крайней мере, так переводил её ответы Ван. Система видеонаблюдения, как я уже говорил, ночью отключилась из-за перебоев с электроэнергией.
Отпустив Ким Кук, мы вскрыли сейф из домика Инны — он был пустой. Выйдя из кабинета Вана, сели за столик возле бара. Через три минуты к нам присоединился Виктор — остров он осмотрел вместе с Надеждой, результатов не было — ни живой или мёртвой Инны, ни каких-либо брошенных, забытых или потерянных предметов и вещей.
— А где Надежда, — озабоченно спросил его Сан Саныч.
— Пошла душ принять — взмокли мы, по дорожкам бегая, по скалам прыгая, жара уже началась, — ответил Виктор, а потом добавил: — А эта сволочь всё ещё пьёт в домике… Похоже в запой ушла.
Мы поняли, что это он про Аллу Петровну.
— Понятно, — пробурчал Сан Саныч, — тонкая натура, ****… не выдержала изобличения. Ну что, господа пинкертоны и пуаро российского разлива, какие версии есть на сей счёт?
Все задумались — но версии никто не огласил. Тогда я подал голос:
— Эйнштейн, не банкир, а тот парень, который теорию относительности замутил, говорил, что лучшие идеи ему приходят под душем. Пойду-ка и я постою под струями пресной воды — смою морскую соль. Новую теорию относительности не обещаю, но вдруг и я на что-то сгожусь.
— Давай, мой друг, давай — на тебя с надеждой смотрит всё прогрессивное человечество в нашем обгорелом лице, — напутствовал меня Сан Саныч.
— «Каждый счастья своего хозяин, доли своей кузнец. Запомни эту фразу — всё будет, но не сразу», — шутливо ответил я и ушёл.
Какие-то неопределённые мысли зашевелись в моей голове…