Глава седьмая.
Мамочки встретили Галину вопросительными взглядами, все ждали, что она расскажет, о чем шел разговор между нею* и Ниной Васильевной. Но молодая женщина подошла к кровати, молча откинула одеяло, легла, отвернувшись к стене. Женщины переглянулись. Стало понятно, что ни с кем она разговаривать не хочет. Первой заговорила Любаша, обращаясь в никуда: "Что ж, бывает, когда ни с кем не хочется ни разговаривать, ничего не хочется. Но мы же тоже живые люди и все переживаем. Что тебе сказала Васильевна-то наша? Ты что, плачешь?" - "Нет". "Да, что -ж, ты такая? Хоть бы сказала, когда вас выпишут? " - "Прости, Люба, я хочу подумать" - "О чем, если не секрет?" - "Любаша, да оставь ты ее в покое! Пусть, видишь, не до нас ей!"
"Женщины, вы не видели тетю Машу? - спросила санитарка Анечка, заглянув в палату. "А разве она сегодня снова дежурит? - удивленно спросила девушку Любаша. - Она же вот только сменилась" - "А чему Вы удивляетесь? У нас не хватает ни санитарок, ни акушерок, катастрофически не хватает. Никто не хочет идти сюда работать. Значит, не видели? И где же мне ее теперь искать? Вот так тетя Маша! Неугомонное создание! Извините меня, пожалуйста". - Девушка с сочувствием посмотрела на Галину, которая все так же безучастно лежала на кровати, отвернувшись лицом к стене. Анечка дверь осторожно прикрыла и пошла, разыскивать тетю Машу по другим палатам "Вон везут нашу ораву! - Зойка вбежала в палату и с ходу сообщала последние свежие новости родильного отделения. - "Тут Анечка тетю Машу разыскивала. Ты случайно ее не видела?" - Дарима заплетала косу, которая была очень длинной и густой. Коса была ее гордостью надо сказать, не зря.И как не уговаривали свекровь и мать косу не дала остригать. Глядя на эту красоту, даже у Нины Васильевны язык не повернулся еще раз напомнить Дарине о том, что косу все-таки надо остричь. "Нашлась тетя Маша - пропажа наша! В 18-ую палату размещают зечек. Ну, что так смотрите? Правда-правда! Сама видела, как тетя Маша постельное белье несла в 18-ую палату, а две красотки на каталках, как принцессы восточные, 4 санитара каталки эти везут. Под охрану палату эту дубачки взяли. Бабенки эти, видимо, только разродились младенцами. Их с родовой везли. Детей не было. Во, чтоб я так жила! Преступниц на каталках "почетным эскортом" с родовой выкатывают. Здесь сама плетешься по лестнице, по коридору, раскоряку, знай только "коня" придерживаешь, чтоб не вывалился. А тут смотри-ка, какой почет да уважение оказано! Им охрану - нате, пожалуйста! Палата - "люкс", нижнее белье, халаты с нуля, прям, мамзели какие-то, не нам чета! И деток, небось, тоже отдельно содержать будут от наших, не Богом, "меченых»?.Одного, никогда не пойму, вот за что им честь такая?! "-«В тебе, Зоя так и чувствуется неприязнь, зависть. И откуда в тебе это?.Не стоит, поверь мне. Я уверена, что и та, и другая «красотка»( как ты их назвала), так вот они посчитали бы за счастье оказаться на твоем или даже на моем месте. – Галина встала с кровати, подошла к умывальнику, тщательно помыла руки и, аккуратно убрав непослушную прядь волнистых волос под косынку, вновь обратилась к Зойке. – У нас есть два повода, из-за которых мы можем считать себя счастливее иных. Первый. Мы свободны. Второй. Наших детей у нас никто не отнимет. А что ждет этих детей? Не знаешь? А я знаю. Я почти до восьми лет росла и жила с детьми, матери которых – зэки. Среди этих несчастных женщин , а то и совсем столь юных девчонок, которым и самим впору еще в куклы играть, а они – уже мамы детей, которых отнимают у них, едва дети достигают 3-хлетнего возраста. Нет-нет! Моя мама не была зэчкой. Она была начальницей женской тюрьмы. Потом заболела. А затем умерла. И, если детей, которых отнимали, отправляли в Детский дом, то мне и в этом случае, можно так сказать, повезло. После смерти мамы я попала под опеку маминого брата, моего дяди, а не Детский дом. Я, правда, не знаю, что лучше. Дядя оказался редкостной скотиной. Но вопреки всем прогнозам соседей я не села в тюрьму, не стала наркоманкой или гулящей шалавой» - «И кто у нас так ругается? Кто бы мог подумать? Галя! Ты, оказывается, ругаться умеешь?»- Мария Ивановна с улыбкой, удивленно смотрела на молодую маму: «И что же вызвало у тебя такую бурю? Женщины разбираем свое голодное потомство, у меня еще дел выше крыши!» - «Вот тебе и Галчонок – тихая скромница, пример для подражания! Не зря говорят, что в тихом омуте сам шайтан беснуется!» - «В тихом омуте черти водятся! – поправила Любашу Зойка. - А я, если честно, вовсе не поняла, что я такого сказала? Из-за чего ты так завелась?»-«Вот-вот! Ё- моё!» -Любаша взяла сына и, посмотрев на Галину, вдруг с улыбкой предложила: «А ты знаешь, лихое начало! А продолжить слабо?» - «Да, ладно!» - «Ничего себе! Не согласная я! Ты договаривай, раз начала. – Зойка настаивала, а сама переводила свой взгляд с одной женщины на другую, будто искала у них поддержку и понимание. «Что договаривать? Я мимо детского отделения прохожу и, каждый раз сердце в груди щемит. У таких деток на кроватке, номер и на ручке малыша тот же номер, что на кроватке. У матерей, что привезли, я знаю точно, кроме номера будет указана статья, по которой та или другая отбывают срок за преступление, указан пол ребенка, но опять, же нет, ни имени, ни фамилии. Знаете, почему? Да потому, что судьба этих детей предопределена. Они едут в Дом малютки... Мне и дочку тоже предложили поселить временно в Дом малютки, что так смотрите? Это у вас есть дом, работа, родственники. У меня нет никого. Муж ушел к моей подруге. Свекровь и слышать ничего не хочет о Верочке, а уж единственный близкий родственник по моей матушке, любимый дядюшка с его женушкой давно показали мне на дверь, так что деваться нам особо некуда.
А вы знаете о том, что наша Нина Васильевна была на фронте? Вот и я не знала. Тетя Маша, а Вы знали?» -«Ну эта новость давно уже не новость! Ладно, красавицы! Значит, мы с вами прощаться будем, женщины мои милые!» - «Да. Вот покинем вас и так и не узнаем, чем же закончилась история про Тайгу и Ивана…» - «Родненькие! Я сегодня кормить вас буду. Тамара нынче новых жильцов запускает. Повариха наша. А тут еще Нина Васильевна меня и Николаевну в кабинет к себе пригласила. Врач она от Бога. Это вам любой подтвердит. И тот, кто работает с ней, и те, кому она жизнь спасла. И мамы, и детки благодарны ей за жизнь, ею им подаренную. Николаевна на нее, как на икону молиться готова. И как человек добрый, все понимает, всегда выслушает, совет даст, когда нужно. И сама советов не чурается» - «Это понятно. Но только и конец истории узнать хочется».- «Ой, ну, ладно! Слушайте. Извелся Иван от любви, измаялся. Стал все чаще и чаще в бутылку, в стакан да а рюмку заглядывать. Стал пить так, что себя забывать стал. Работу забросил, песни веселые не поет и плясать не пляшет. А то уйдет с ружьем вроде на охоту, ан нет, вернется без добычи, а глаза огнем горят, на губах улыбка играет и лицом светлее, как будто от солнца таежного тепла набрался, водой речной таежной умылся, как будто душу от смуты и грязи очистил. Все хорошо бы да гладко, пока не вставала вновь на пути его гордая красавица. И снова закружит Хмель , да завьюжит Похмелье. Пил парень неделю, пил другую, настал день, когда без стука пришла к нему Белая Горячка. Пришла в гости, а повела себя за хозяйку.
И видит парень не Ведьму, коей она была, а опять же! Сидит перед ним Его красавица. «Чего только не привидится в пьяном, да в хмельном-то угаре!». Перекрестился Иван, да и спрашивает незваную гостью. «С чем пришла, говори. Ужели опять над моей бедой посмеяться явилась? И если это так, то лучше уйди подобру-поздорову, как пришла, так и исчезни, Ведьма проклятая!» - засмеялся он, прямо в глаза ей посмотрел: «Неужто ты думаешь, что я и правда поверил, что сама Тайга ко мне явилась?» - «Ай, почему бы и нет! Стоит гордячка и в окошко смотрит, беседу нашу слушает, сама себе удивляется. Согласись, что не каждый день такое увидишь: «Вот я возле окна стою, а вот вроде я же за столом, одна в одну и сама не пойму, где я, а где видение! Вижу, не веришь, в окно посмотри» - смотрит Иван, а в окне и правда Тайга стоит и от удивления глаза широко раскрыты. Выскочил на крыльцо, нет никого! Лишь калитка открытая, от ветра туда-сюда открывается-закрывается, красавицы нет, как не было! А в избе, у парня за столом, Белая Горячка звонко смеется, молодыми крепкими зубками в сумерках поблескивает. Осерчал тут Иван, осердился, кулаком по столу грохнул: «Вон пошла, стерва!»- Иван взревел на Белую Горячку медведем, жахнул бутылку одним взмахом, аж в горле огнем полыхнуло, рукавом отерся, дверью громыхнул и пошел по селу зверем шатуном мотаться. Тайгу искать! И сам не заметил, как и сам и, правда, превратился в Медведя.
А девушка взбежала на крутой скалистый берег Байкала и полетела чайкой прямо с берега на дно Великого озера.
Только люди видали, мне потом рассказали, что живут вместе Иван с Тайгой, деток ростят, так, мол,
общины народились и до цивилизации отныне им дела нет. В Тайге свой Устав и свои Законы».
(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)
