Гойко Митич – лучший Чингачгук, Показал - не нужно доверять нам янки, Даже его фильмы вызвали испуг У боязливой и смешной американки.
И плодородней не было земли, Богата недрами, лесами и полями, А в ее синих водах плескались осетры, Индейцы настоящими хозяевами стали.
Радушно встретили они пришельцев, Как встречают любезные хозяева гостей, Но приласкали они рабовладельцев, И выгонят хозяев скоро с их земель.
В бесплодную унылую пустыню переселят, И хоть рабами индейцев сделать не смогли, Но умирают в бедности, а земли их поделят, Ведь янки с оружием в гости к ним пришли.
А Митич в фильмах был настолько достоверен, Что племя сиу из Дакоты вдохновил на бунт, Их подвиг в истории страны был беспримерен, Два месяца держались, но где же устоять им тут.
У нас сейчас нувориши вовсю ресурсами торгуют, Качают нефть и газ, и продают озера и леса. Как будто горькая та чаша индейцев нас минует, Не надо защищать, надеемся мы все на Небеса?
Советские бортпроводницы, Как голубая форма вам к лицу, Держали марку вы столицы – Радушные хозяйки на борту.
Как молоды, изящны и скромны, Улыбками светились ваши лица, Лицо великой и утерянной страны, Ее вы были маленькой частицей.
Романтика полетов вас манила, И в небо были все вы влюблены, Судьба вас от опасности хранила, Ведь за собой не знали вы вины.
Нелегок труд: тяжелые ночные рейсы И перепад большой температур, Метели и туманы, грозы, стрессы, Бывали часто и проблемы на борту.
Но, что все это по сравненью с песней, Которая в турбинах вам была слышна, Что может быть в судьбе вам интересней, Коль неба синева из самолета вам видна.
Запах белой черемухи вскружит голову в час, Перед нею «соседки» разыграли лишь фарс. Я уверен, что в амбре эликсир есть любви – Ни тоски, ни печали, аромат лишь вдохни.
Поэтической душой, сонет сложен с соловьем. Любимой, под черемухой, в пылу произнесен. Свидетелями станут нам, и звезды, и луна, Побыть в фате черемухи весна тебе дала.
Насыщен воздух счастьем, ты не зевай, лови! Продлится эйфории драйв до утренней зари. Нектар и цвет черемухи, дурманя, манит нас: «О, дамы! В «токсикозе», мы, без ума от вас!!!»
Тоскую по былым годам Татьяна Кассирова Завалинка у старенького дома И я сижу, собаку гладя по спине Как соскучилась я по селу родному С крыши на плечо стекают капли мне.
Ночью дождь стучал по крышам, Тоской душу наполнял. Забраться б мне как раньше, выше. Да сгнил за годы сеновал.
А я сижу, подставив лицо солнцу, Смотрю на паутину облаков А в лужах под оконцем, Гуляет стайка глупых воробьев.
А из окошка смотрят внуки, Сережка, Ленка, с лентой в волосах. Они совсем не знают скуки Такой задор в их озорных глазах.
В конюшне рядом вскрикивают гуси, Ржет жеребенок тонким голоском. Наследство старой тети Дуси, Скотина эта, ветхий дом.
Вот ведь как бывает в жизни, Жил человек и нет его. В косынке белой стоит вишня, Весны здесь расплескалось волшебство.
А с крыши капли падают на плечи, Тоскую по былым годам, А говорят, что время лечит, Стекают слезы по моим щекам.
Друзья уходят в даль небес Во времени исчезнет звук шагов И в памяти останется знакомый жест Которым останавливал ты жаркий спор Уж не вернуть ему не отданных долгов И не ответить на его укор Когда уходят лучшие из всех Приходит ощущенье сироты Его не заменить, он не патрон в обойме Как будто потерял дорогу и сошел с тропы И где-то в глубине моей души Осело тихой вечной болью
Стрижи на родине... Александр Романюк 2 Парад не полный был, ну что же так случилось- Крылатой технике закрылись небеса. Но всё ж он зрелищем воздушным завершился- Стрижи на РОДИНЕ ликуют в небесах...
Ты сам творец событий... Александр Романюк 2 Надежда с Верой благородны. В Любви высокий их полёт. А вседозволенность свободно К растленью гиблому ведёт.
Свободой ловко зазывая, Нам лгут коварные умы,- Народы целые ввергая В полон коричневой чумы.
Ты сам творец худых событий- Кладёшь свой палец на курок. Иль массовых кровопролитий Тобой не пройден был урок?
Ещё стенанья Саласпилса На нашей памяти свежи. Из труб зловещим дымом вился Там вопль истерзанной души.
В Освенциме и Бухенвальде, Коптящих смертью лагерях, Хладеет кровь от жуткой правды, Вползает в сердце липкий страх.
Над Нагасаки, Хиросимой "Гриб" смертоносный взвился ввысь. Над жизнью мира НЕДЕЛИМОЙ- Мечом дамокловым завис.
В земле- от края и до края,- Все времена, что мы живём, Лишь от себя самих страдая, Судьбу постылую клянём.
Ты власть великую имеешь! Пойми же, милый человек,- Не это семя нынче сеешь С ХРИСТОМ шагай в грядущий век.
Умерь гордыню человече Александр Романюк 2 Умерь, умерь свою гордыню Тщеславный, жадный человек. Ужель не понял ты до ныне, За что ГОСПОДЬ тебя отверг?
Ужель не понята тобою Тлетворная слащавость зла. О, сколько, сколько бед рукою Твоей, гордыня принесла!
Ужель не знаешь ты до ныне, На сколь чудовищный твой век? И это всё твоя гордыня Тщедушный, жалкий человек.
Умерь, умерь свою гордыню Во благо самому себе. Умерь, покуда твоё имя Ещё хранится на земле.
Умерь гордыню. И ПРЕДВЕЧЬЕ Перед тобой откроет дверь. Умерь гордыню, человече. Умерь! Умерь! Умерь!Умерь!!!
Запел во мне проснувшийся поэт... Александр Романюк 2 Полвека беспробудно продремав, Без всяких институтских эполет, Открыв в мозгу таинственный анклав, Запел во мне проснувшийся поэт.
Чудесных рифм живительный глоток Отведать на закат мне суждено. И строчками ложится на листок Души моей, остриженной, руно.
Пусть я признаний лавров не снискал, Пускай мне пыль забвения дана, Но верю, что сердец глухих металл Пробьёт, хотя- бы, строчечка одна.
Промчится время бурною рекой. Читателю в неведомом году, Стихами отрифмованной строкой, В распахнутую душу я войду.
Я БЫЛ В ПУТИ И НОЧЬ И ДЕНЬ... Александр Романюк 2 Я был в пути и ночь и день, К дверям я хаживал закрытым. И всё ж нашёл свою ступень- Где ДУХ творений и открытий.
И проложив во тьме стезю, Вплоть до вселенского эфира, Один я больше вам несу, Чем институты всего мира.
К концу подходит тяжкий путь, Я чту ВСЕВЫШНЕГО ЗАКОНЫ,- Настало время чтоб заткнуть Лужёных глоток миллионы.
Что бы иссяк железный рык, Подобный дьявольскому лаю, Чтоб бил живительный родник- Вселенной тайну открываю.
Не гибла чтоб живая тварь, Чтоб наполняла водь и сушу,- Кладу на жертвенный алтарь За жизнь планеты свою душу.
За мир, за труд, за май... Александр Романюк 2 Ты солнышком согретый И птичками воспетый Земли цветущий Рай! Куплю винца я срочно, Сегодня выпью- точно За мир! За труд! За май!!!
Мы с тобой давно не виделись, Я так скучаю по тебе. Может,зря тогда обиделись-- Ненужных слов сказав мне? Давай забудем все обиды И речь невнятную тогда- Прости, если тебя обидел,- Пускай горит наша звезда! Я вновь хочу к тебе прижаться, Обнять и крепко целовать И никогда не расставаться- Руки с тобой не расцеплять! Моя -ты милая, родная-- Ты это знаешь всё сама.... Я люблю тебя без края И пусть согреется душа!!!
Жизнь единожды богом даётся... Александр Романюк 2 Жизнь единожды БОГОМ даётся- То стрелою летит, то плетётся. Может красится краской любою, То с прямой, то с корявой судьбою.
Ярким пламенем в судьбах играя, Светит наша звезда- роковая. Рок клокочет дорогой большою Все мы люди с крылатой душою.
Души наши крыло расправляют Все живущие счастья желают. Посягают на чувства глубокие И великие, и убогие.
Над землей весна летела, широко расправив крылья. А девчонка песни пела о любви большой, взаимной. И не знала та девчушка, что любовь ее так близко, Что, за узенькой речушкой, встречи ждет ее мальчишка. Он играет на гармошке и мечтает о свидании. Где, одной своей хорошей, скажет он слова признанья. И поет девчонка песню о любви большой и нежной И мальчишка не теряет своей искренней надежды. А, вокруг, весна и солнце будят к жизни всю округу. И несут сердца влюбленных нежность вечную друг другу. И, пускай, всегда так будет, пусть весна в душе бушует! Пусть поет девчонка песни про того, о ком тоскует. И услышит ее парень, что живет в селе, за речкой, И от счастья задохнется, у девчушки той, сердечко. И так будет длиться вечно, как круговорот в природе. И пока поет девчонка, будет жить любовь в народе.
С войны далекой похоронка Татьяна Кассирова В моих руках на деда похоронка С далекой той былой войны, С 43, в любимую сторонку, Ее ветры злые принесли.
В открытые дед не вернулся двери. Хотя и ждали много лет его. В его смерть, совсем не веря. Хотя бы весточка, одно письмо.
Та похоронка с запахом войны. Давно травою поросли воронки. Под солнцем мирной тишины На его родной сторонке.
Сколько долгих лет ждала солдата, Бабаня, бабушка моя. Над похоронкой начиная плакать, Век вдовий свой кляня.
Погиб за правое он дело, Гоня с родной земли врага. С войны полвека пролетело, Но память все- таки жива!
Я об одном скажу лишь смело -Пусть будет проклята, война!
И все же городок красивый Татьяна Кассирова Уступами с холмов дорога опускалась, На сонный город открывался вид. Поля полого к горизонту поднимались, А город сонный, город спит.
Ландшафт казался сверху не живым, Как будто на холсте картины. Бездушным город и пустым. Там, где-то , ждал ее мужчина.
Извивалась под холмом, текла река И островки казались черной рыбой. В домах темно, ни огонька И все же городок красивый.
Сквозь туман белели маковки церквей, И лиловые деревья меж стволами И тень безлиственных ветвей. И крыши отливали мокрыми лучами.
Свет фар прорезал темноту, Машина на окраине остановилась Женщина давненько у любви в плену. Так безрассудно в путешествие пустилась.
Вглубь темных переулков шла она, За театр, к высокому фонтану. Сама судьба к любимому вела, Как много долгих лет, он ждал свою Оксану.